Гранд-отель «Европа»

Вместе с небольшой группой избранных участников презентации мы на двух такси доехали до улицы, называвшейся Аминта Трети, где и предполагалось поужинать. Эта улица находится немного к западу от центра, на достаточном удалении и от националистических фантазий новодела, и от пестрой реальности старого базара, чтобы быть более-менее нормальной. Я увидел здесь бары, рестораны, открытые кафе и уйму молодых людей, совершенно не экзотических. В поле моего зрения не попало ни одной скульптуры, но, возможно, я недостаточно хорошо смотрел.

Бобан заказал для всех еду, подобно крестному отцу, знающему, что нужно каждому из его подопечных и не терпящему возражений. На стол поставили салат из огурцов и помидоров, спрятанных под горой тертого сыра. Бобан объяснил, что этот деликатес известен под названием «Шопска» и распространенное во всем мире мнение, будто бы это типично болгарское блюдо, основано на грязной лжи.

Моей переводчицы с нами не было. Оказалось, у нее маленький ребенок и сложности с няней. Я спросил у Бобана, как так может быть, что она перевела мой роман, не зная нидерландского языка.

— На всю Македонию есть только один переводчик с нидерландского, — объяснил Бобан. — Но ему было некогда. К счастью, ваша книга переведена на английский. Вот я ее и попросил. Это одна из лучших переводчиц с английского.

— Перевод получился очень хороший, — поддакнула Елена.

Пока нам подавали тушеные и приготовленные на гриле мясные яства — все в изобилии, — разговор шел о том, стоит ли Македонии вступать в Европейский союз. Сторонники вступления пылко утверждали, что у страны нет выбора и что вне Евросоюза у македонцев в любом случае нет будущего. Противники вступления метали громы и молнии, перечисляя очевидные и общеизвестные, по их мнению, изъяны технократической и бюрократической Европы. И добавляли, что страна получила независимость меньше тридцати лет назад, так что нет смысла столь быстро жертвовать суверенитетом и поступаться правомочиями, отвоеванными с таким трудом. Сторонники возражали, что в эпоху глобализации национализм — концепция отсталая, к тому же прошлое уже отчетливо показало, к каким неприятностям он неизбежно ведет, и такая маленькая страна, как Македония, с двумя миллионами жителей, никак не сможет решить свои проблемы в изоляции, являющейся уже анахронизмом. Противники доказывали обратное и настаивали на том, что некогда прогрессивный идеал интернационализма в наши дни полностью присвоили капиталисты-магнаты, в результате чего сам идеал стал консервативным, а страхи и неуверенность, порожденные глобализацией, громко кричат о необходимости восстановления внутринациональных связей и национальной идентичности, которые вернут осиротевшему народу ощущение принадлежности к определенной группе. Восстановление национальной гордости — вот это прогрессивная повестка дня! С нами за столом сидели интеллектуалы, среди которых были противники вступления в Евросоюз, не побоявшиеся произнести слово «ойкофобия»[25]: с их точки зрения, именно этим недугом и страдали сторонники вступления, заразившиеся хроническим стремлением разрушить свое чувство дома. Тут уже сторонники вступления разозлились по-настоящему. По их убеждению, тот факт, что страхи, вызванные глобализацией, реальны, еще не значит, что мы должны этим страхам поддаваться и прятаться в иллюзию безопасности за запертыми границами в попытке перевести часы назад и вернуться к тому времени, когда глобализации еще не существовало. Ответы на вызовы, которые нам бросает будущее, нельзя искать в прошлом — это они знали точно.

У меня спросили, каково мое мнение. Хотя я имел совершенно определенное мнение, до этого момента мне казалось разумным оставаться в стороне от дискуссии. Но теперь, вынужденный высказать свою точку зрения, я попытался подчеркнуть ее относительность и говорить не всерьез, а в ироническом ключе: я предложил обратить внимание на эстетические последствия национализма в сердце их собственного города. Улыбнулась только Елена. Я попытался спасти ситуацию, добавив, что, с другой стороны, нельзя не признать, что архитектуру штаб-квартиры Европейского cоюза в Брюсселе тоже мало кто считает художественным достижением. Наступила неловкая тишина. Бобан поспешил разрядить обстановку.

— Пожалуй, нам следует извиниться перед нашим гостем, — сказал он. — Не надо было его утомлять обсуждением проблем и дилемм, стоящих перед нашим народом. Ведь он турист. И от него нельзя ждать, что он проявит понимание или хотя бы интерес к такому серьезному вопросу, как суверенитет народа, за который этот народ боролся много веков.

Одно-единственное слово «турист» тотчас сделало меня явлением безвредным. За столом снова начали смеяться. И хотя я был благодарен Бобану и потому не подумал ему возражать, само слово, несшее в себе как минимум зерно правды, глубоко задело меня.

Елена это увидела и прикоснулась рукой к моему колену, почти незаметно.

6