Гранд-отель «Европа»

Из всех предвиденных мною серьезных трудностей я не учел главную и практически непреодолимую: как добраться до моря по пологому галечному пляжу с ластами на ногах? Cразу признаю, мне не хватало опыта. Для Клио проблемы не существовало. Она уже преспокойно лежала в воде и со смехом давала мне советы. Но я ей не доверял и, вместо того чтобы прислушаться к ее предложениям, прибегнул к технике заднего хода, руководствуясь в общем-то вполне разумной мыслью о том, что, пятясь, не придется постоянно цепляться длинными плавниками за гальку. Однако на практике оказалось, что эта стратегия порождает другую загвоздку: спускаясь спиной вперед по наклонной плоскости, не очень-то, между прочим, плоской, почти невозможно сохранить равновесие, потому что лопасти ласт не дают наклониться вперед, чтобы компенсировать силу тяжести. Клио в ластах уже легко выбралась из воды, чтобы взять телефон и запечатлеть мои попытки со всех ракурсов. В своем грузном белом теле я чувствовал себя бодлеровским альбатросом, который, утомленно ковыляя по палубе, вынужден сносить насмешки матросов. Так я ей и сказал, но от этого она рассмеялась еще сильнее.

Когда я наконец оказался в воде, Клио в утешение присоединилась ко мне, обезьянкой повиснув у меня на шее и обхватив ногами за поясницу. Мне достались соленые поцелуи. Потом мы стали плавать, держась за руки, что вообще-то сложнее, чем кажется, но постепенно у нас стало получаться все лучше и лучше. Когда мы вышли из воды, чтобы бок о бок позагорать на надувных матрасах, Клио настояла на том, чтобы намазать меня солнцезащитным кремом. Сам не знаю, почему я поначалу упирался. Ведь было ясно, что сопротивление бесполезно. Втирая крем в кожу своими маленькими прохладными ладонями, она беспрестанно шутила о том, сколько крема уйдет на то, чтобы полностью покрыть мое тело.

Так и прошел день, в веселье и смехе, в том смысле, что я очень веселил Клио, и не успел я оглянуться, как солнце уже исчезло за крышами Портовенере, пляж захватили чайки, и мой первый день на море завершился, даже не дав мне возможности выразить заранее подготовленное недовольство.

Мы отправилиcь переодеться к ужину. Клио облачилась в сногсшибательное летнее черное платье от «Шанель» с широкой юбкой чуть выше колена и глубоким декольте, подобрав к нему черные открытые туфли на высоких каблуках от «Патриции Пепе». Я надел черный костюм от «Карло Пиньятелли» с розовой рубашкой, которую заказал еще в Генуе у своего портного на виа Каннето-иль-Лунго, шелковый галстук с розовым цветочным мотивом на черном фоне из палермского бутика Роберты Файллы «Антика Краваттериа», золотистые запонки, золотистую же булавку для галстука и черные ботинки «Мелвин и Гамильтон». Я сорвал с растущей на балконе бугенвиллеи розовый цветок, идеально подходящий к галстуку, и воткнул его Клио в волосы.

Когда мы спустились вниз, веранда ресторана оказалась почти полностью заполненной: не столько гостями отеля, сколько случайными посетителями с материка или с одной из множества яхт, стоявших на якоре в заливе. Их привозил и отвозил наш депрессивный паромщик. Они ужинали в обычной отпускной одежде. При нашем появлении они замолчали и воззрились на нас как на кинозвезд. Мы улыбнулись в знак приветствия и проследовали за официантом к нашему столику. Как гостям на полном пансионе нам отвели постоянный столик у моря. Нас сопровождал возбужденный шепот.

За закусками — antipasti misti del mare — мы всласть делились друг с другом свежими пляжными впечатлениями. Косые лучи солнца, днем сделавшего Клио такой счастливой, сейчас, в приглушенном свете ламп, о которые бились насекомые, расписали ее щеки возбужденным румянцем.

— Илья, — сказала она, пока нам подавали более существенную закуску: фаршированные мидии, — я должна сказать тебе кое-что серьезное. — Она вскрыла раковину ножом и внимательно попробовала начинку. — Ветчина и, кажется, еще что-то мясное. И пармезанский сыр, конечно. Очень смелое блюдо.

— Ты права, что хочешь это обсудить. Кулинарная смелость — дело серьезное, особенно в такой традиционалистской стране, как Италия.

— Я хотела бы тебя поблагодарить, — сказала она.

— Мило с твоей стороны, — ответил я, — но в благодарности нет никакой нужды. Я рад быть здесь. Это не жертва с моей стороны. Правда. Возможно, поначалу я и собирался такую жертву принести, но сказочная реальность помешала мне реализовать сие благородное намерение. Так что, думаю, мне скорее уместнее было бы поблагодарить тебя, а не наоборот.

— Я хотела бы сказать тебе спасибо за то, что ты меня терпишь. Может быть, я произвожу впечатление женщины, которая сама не понимает, насколько она невыносима, но я хочу — если ты сохранишь это в секрете — единственный раз признаться тебе, что очень хорошо сознаю, какой подвиг ты совершаешь тем, что выносишь меня. Мне стыдно, что я дала себе столько поводов восхищаться твоим терпением, и искренне жаль, что я слишком часто убеждалась в том, что могу положиться на твои стабильность, спокойствие и нелогичную любовь.