Гранд-отель «Европа»

Моторная лодка отеля «Лорена», которая должна была подобрать нас на набережной Портовенере и доставить на Пальмарию, заставляла себя ждать. Только после второго звонка в отель мы увидели, как она, пыхтя, появилась на горизонте. Молодой капитан занес на борт наш багаж с надувными матрасами и ластами, которые мы незадолго до этого приобрели в Портовенере, и подал руку Клио. Мы сели сзади, и моторка, отчалив, устремилась в залив Специя. Легкий ветерок обеспечил нашим волосам отпускную укладку. Мы обогнули ферму по выращиванию мидий. Теперь, обернувшись, можно было увидеть Портовенере так, как его полагалось видеть, — с моря. Пастельные дома на набережной стояли плотным строем, как дружелюбная крепостная стена. Справа от города вверх по склону горы тянулась стена с тремя грозными сторожевыми башнями, выглядевшая как настоящая крепостная стена. Слева от города, на оконечности мыса, вырисовывался на фоне лазурного, как с открытки, неба фотогеничный силуэт полуразрушенной церкви Сан-Пьетро. Мы с Клио слились в поцелуе и сделали селфи с городом и развевающимся на ахтерштевне итальянским флагом на заднем плане. Впереди постепенно приближались безлюдные зеленые холмы необитаемого острова Пальмария. По левому борту, за мысом Пунта-делла-Кастанья, лежал военный порт Специи. Вдали, на противоположном берегу залива, виднелись очертания древних городов Леричи и Телларо. Несмотря на недавнюю покупку матрасов и ласт, я был рад оказаться здесь. Клио оказалась права. Это место весьма напоминало рай.

— Мои поздравления, — обратилась Клио к капитану. — По-моему, у вас лучшая работа в мире.

— Вообще-то, я айтишник, — ответил тот. — Но безработный. Потому что работы здесь нет. Иначе я уже давно умотал бы из этой сонной провинциальной дыры. Но, раз уж я тут застрял, отец ожидает, что летом я буду ему помогать в отеле, таскаться туда-сюда на этом корыте. Вот как обстоит дело.

— А я-то как раз хотел сказать, что мы в раю, — вступил в разговор я.

— В раю нет прогресса, — возразил он. — Вот в чем проблема. Инновации тут не в почете. Все события сводятся к приезду новых гостей. Харону хотя бы обол за переправу давали. Мне столько не платят.

Отель «Лорена» тихо дремал на тенистом берегу залива. Распаренный от зноя, во сне он частично обнажился. Откинув темно-зеленое покрывало плюща, он без смущения демонстрировал свои охристые стены. Я боялся разбудить его скрипом досок на причале у нас под ногами.

Стоял самый сонный час дня. Та головокружительная послеполуденная пора, когда цикады насмехаются над людьми. Просторная веранда ресторана пустела. Накрытые к ужину столики дожидались вечера. Над бугенвиллеей гудели шмели. В фойе висели фотографии прославленных гостей, в том числе двух бывших президентов Италии, позировавших с хозяином. Кроме этих улыбающихся воспоминаний, больше здесь никого не было. Наш разочарованный в жизни и плохо зарабатывающий паромщик поставил чемоданы на прохладный мраморный пол и пошел звать отца. Тот шаркающей походкой спустился по лестнице в том же белом фартуке, который носил и в присутствии президентов. Единственное отличие от фотографий заключалось в том, что сейчас он не улыбался. Хозяин уладил все формальности и вручил нам ключ от комнаты номер один.

Комната на втором этаже в передней части здания оказалась простой, но обставленной со вкусом. Клио распахнула ставни и ведущие на балкон французские двери.

— Посмотри, Илья, — тихо произнесла она.

Я подошел к ней. Она обняла меня. У наших ног лежало море. На фоне синих гор на противоположном берегу красовался написанный в пастельных тонах вид Портовенере — врата в обитаемый мир.

— Здесь мы будем счастливы, — сказала Клио. — Правда?

— Я еще ни разу не находился наедине с женщиной в такой дали от всего, — отозвался я.

— Это наш необитаемый остров. Романтично, да?

Я так обрадовался ее счастью, что и сам почувствовал себя счастливым. Как если бы произнесенное ею слово было заклинанием, мы романтически упали на романтически пружинящую кровать и пустили в дело наши романтические чувства в едва ли не чрезмерно страстной сцене, приведя шуршащие белые простыни в великолепный беспорядок.

4