Гранд-отель «Европа»

Само собой, я умел плавать. Отлично умел. Вот только повода делать это я не видел и, честно говоря, был тому только рад. А чем еще заняться на пляже, я вообразить не мог. Разве что ждать, когда все закончится. Но как быть с переодеваниями? Булавку для галстука и кольца можно положить в туфли, но куда повесить пиджак с рубашкой? Я никогда не оставил бы пиджак в отеле, в том числе и по практическим соображениям: в его внутренних карманах — весь мой офис. Без записной книжки и авторучки я чувствовал бы себя на пляже еще никчемней обычного. Пришлось бы специально купить декадентскую сумочку через плечо, но сама мысль об этом наполняла меня отвращением. К тому же вот еще что: как я собирался писать моей авторучкой без стола и стула, лежа на надувном матрасе? Об этом я подумал?

Август приводил меня в ужас. Клио твердила, что мне не следует так держаться за привычки, вырваться из привычной рутины было бы полезно. Легко ей говорить! Речь шла скорее о дилемме между ее привычками и моими, и выбор естественным образом делался в пользу первых. Для нее август, не проведенный на море, не засчитывался как настоящий, а год без настоящего августа есть симптом неудавшейся жизни. Так заведено с самого ее рождения и у всех предшествующих поколений с начала времен. Да, знаю, я так стремился найти себе подругу-итальянку! А итальянцы в августе едут на море, и даже тот факт, что на море в августе едут и все остальные итальянцы, не может этого изменить.

2

Странно было снова вернуться в Геную. Приятно, но и как-то чудно. Приехали мы ненадолго, на три дня, и сняли номер в гостинице, поскольку, даже пригласи нас родители Клио остановиться у них, мы все равно отклонили бы это приглашение. Выбор пал на отель «Коломбо» на виа делла Порта Сопрана, не более чем в ста метрах от того места, где мы познакомились. Мы проходили мимо сотни раз, отдельно друг от друга до нашей встречи, а после — держась за руки, но ни разу не заходили внутрь и не обращали на отель ни малейшего внимания.

Новый адрес поставил ориентацию города с ног на голову. Карта улиц, которую мы знали наизусть, не изменилась, но кто-то повернул ее на четверть оборота, и теперь все переулки казались новыми. Мы чувствовали себя туристами в нашем бывшем городе, что, конечно, частично объяснялось тем, что мы ими и стали. Помимо обязательств перед родителями Клио и одного вечера в компании старых друзей, никаких продуктивных занятий у нас не было, отчего нашим шагам недоставало устремленности и поспешности. Мы просто бродили по городу, не имея никакой другой цели, кроме как отдаться на волю воспоминаний. Но воспоминания не приходили или приходили понемногу, в разбавленной форме, как водянистые супчики. Скорее нами овладело приятное ощущение поверхностности. Поскольку наши корни больше не питались черными грунтовыми водами, текущими под средневековыми мостовыми, город утратил смысл и не мог предложить нам ничего, кроме красоты. Весьма любопытное ощущение.

В Венецию мы переехали совсем недавно, всего несколько месяцев назад, но с тех пор наш взгляд изменился. Этих месяцев в Светлейшей мне хватило, чтобы возомнить себя экспертом по массовому туризму или, по крайней мере, начать рассматривать и другие города с этой точки зрения, и теперь, когда все, что мне оставалось делать в моем городе, — это наслаждаться неожиданным временным статусом туриста, я невольно оценивал достоинства и недостатки Генуи как туристического направления.

По сравнению с Венецией тут все еще находилось в зачаточном состоянии. И в этом заключалась главная привлекательность Генуи. В неотремонтированных, полуразвалившихся палаццо обитали местные жители. Сросшиеся с лабиринтом горбатые старушки волокли свои легкие авоськи и тяжкие жизни по переулкам, смердящим мочой и опасностью. В сумраке виколи[31], куда даже в полдень не проникал солнечный свет, поблескивали в усмешке белые зубы черной проститутки. Вот рядом с туфлей на шпильке прошмыгнула крыса. А за углом жили старые аристократы, в родстве с которыми я с недавних пор состоял, что, конечно, еще не означало, что я мог претендовать на наследство. В общем, не стану вкратце пересказывать мой роман La Superba. Смысл в том, что Генуе удалось сохранить аутентичность. Заметно это было и по среднему классу. В магазинчиках исторического центра продавались не пластмассовые гондолы с огоньками и карнавальные маски, а масло, сыр и яйца, пряжа и скобяные товары, постельное белье и занавески, картофельная мука и свадебные платья. Эта аутентичность была туристической сокровищницей — именно ее ищут туристы, хотя ничего опаснее туризма для нее нет, ведь он разрушает ровно то, что его порождает.