Гранд-отель «Европа»

Ну так вот, нашел я наконец этот чертов цветочный — он, чудо из чудес, не обанкротился и даже был открыт — и купил за невообразимые деньги букет из сорока белых тюльпанов. Теперь мне предстояло еще вернуться домой. То, что, побывав где-либо, потом приходится возвращаться, — обычный факт повседневной жизни в большинстве городов, но в Венеции эта данность особенно утомительна. По моим подсчетам, до прихода Клио с совещания оставалось полчаса. Нам с букетом следовало поторопиться. Четко, сосредоточенно и напряженно, подобно лучнику, готовящемуся выпустить смертоносную стрелу, я визуализировал мой маршрут и пункт назначения.

Примерно на полпути, на мостике через Рио-де-Сант-Анцоло, что у Корте деи Конти соединяет кампо Сант-Анцоло с калле деи Фрати (там на углу еще такая милая фарфоровая лавка), в ту самую минуту, когда я проходил мимо, один немецкий турист, пытавшийся во всех подробностях запечатлеть на фото, как его супруга портит прекрасный вид, и движимый в общем-то понятной мыслью вместить в кадр побольше декора и поменьше супруги, сделал шаг назад, наткнулся на меня и надломил один из моих тюльпанов. Тут надломилось что-то и у меня внутри. Пока он пространно извинялся, я, в порыве безрассудной ярости, совершенно мне несвойственной, врезал ему так, что он перевалился через чугунный парапет и прямо с фотоаппаратом полетел в канал.

4

— Что-что ты сделал? — переспросила Клио.

Я повторил то, что только сейчас ей рассказал. Воспользовавшись некоторым физическим превосходством, что можно истолковать как рукоприкладство, я одним ударом сбросил немецкого туриста с моста в Рио-де-Сант-Анцоло прямо на глазах у его жены.

— Но это совсем не в твоем стиле!

Она рассмеялась. Впервые с тех пор, как мы уехали из Монтероссо. От неожиданности я так обрадовался, что и сам рассмеялся.

— А ну-ка расскажи поподробнее, как все произошло.

Я рассказал поподробнее.

— Невероятно! — Она покачала головой. — Я почти горжусь тобой.

Букет из тридцати девяти белых тюльпанов, стоявший в вазе на столе, она не удостоила и взглядом, но ее последние слова вознаградили меня больше, чем я смел надеяться.

— А потом ты просто пошел своей дорогой?

— Я торопился, — объяснил я. — Хотел вовремя вернуться домой.

— Он наверняка настоящий мудак, этот немец.

— Да нет, вообще-то. Он не нарочно, я уверен. Он очень вежливо извинился. И лицо у него было вполне приятное. Но я просто не выдержал. Я встретил на одного туриста больше, чем мог вынести. Случайно этим туристом оказался он.

— Вот я и говорю: он мудак. Ради бога, давай называть вещи своими именами.

— Как скажешь.

— Но теперь у нас, конечно, возникла проблема.

Я был благодарен за каждую проблему, вдохновляющую ее на использование местоимений первого лица во множественном числе вместо осудительного второго лица в единственном числе, к которому она прибегала в последние дни.

— Немец заявит в полицию, это как пить дать.

— Ты думаешь?

— Скорее всего, уже заявил.

— Из-за фотоаппарата?

— В том числе. Хотя хватило бы и рукоприкладства в общественном месте. Но ты прав. Если фотоаппарат испортился после падения в воду, немец обратится в страховую компанию за возмещением. А для этого нужна копия заявления.

— Но ведь карабинеры не станут ничего предпринимать? — предположил я.

— Как тебе сказать, Илья, подозреваю, что в этом-то и заключается наша проблема. Если бы речь шла о простой краже, ты был бы прав. Но заявление о применении насилия в общественном месте — это точно повод к возбуждению дела. Формально это тяжкое правонарушение.

— А если он не получил серьезных травм?

— А откуда ты знаешь, в каком состоянии сейчас твой немецкий приятель? Ты не задержался, чтобы ему помочь.

— Клио, ты начинаешь меня пугать.

— Нет, пугаться не стоит. Мы ни в коем случае не должны поддаваться страху. Что мы должны сделать, так это адекватно отреагировать.

У нее в глазах загорелся тот же огонек, что и во время нашей игры в поиски последнего Караваджо. С той же серьезностью, с которой она выдумывала самые невероятные аргументы в пользу того, что считающаяся утерянной картина определенно должна находиться на Мальте или в Портовенере, Клио принялась взвешивать возможные варианты действий под угрозой уголовного дела против меня.

— Само собой, найдутся свидетели, — предположила она.

— Его жена.

— И еще половина населения земного шара. Это одно из самых многолюдных мест в Венеции.

— И ты думаешь, карабинеры смогут вычислить меня на основании свидетельских показаний?

— Илья, подумай как следует. Им достаточно будет описания твоей внешности. Ты единственный человек в Венеции, который в августе разгуливает по городу в костюме с галстуком.

— И это может меня погубить — какая ирония!

— Нет, Илья, нам остается только одно.

— И что же?

— Добиться закрытия дела.

— И как ты собираешься это организовать?

Она загадочно улыбнулась.

— В стране, где не действуют никакие правила, нет ничего невозможного, — ответила она. — Так пусть же в этом и будет преимущество Италии.

— Ты хочешь дать кому-нибудь на лапу? За мой счет, конечно.