Грани Обсидиана

Медленно, не опуская руки, мужчина двинулся к лошади: та стояла смирно, не поводя ни ухом, ни глазом, не переступая с ноги на ногу, точно усыпленная, привязанная к месту сетью заклинаний.

Еще… еще чуть-чуть… В тот самый миг, когда человек был готов уже схватить лошадь под уздцы, Найна резко хлопнула в ладоши (ну, не совсем в ладоши, мешали связанные запястья, одними пальцами), но все равно получилось громко, а главное — неожиданно. Еще и резко вскрикнула:

— Хэй-я!

Спина человека вздрогнула, невидимая колдовская сеть ослабла. Очнувшаяся Ярча, всхрапнув, прянула, ударив копытами — жаль, человек оказался слишком увертлив…

Ярча взяла с места в карьер — колдуну оставалось лишь бессильно смотреть ей вслед. Найна расслышала его бормотанье:

— Проклятая тварь! Вся в хозяйку…

Найна оскалила зубы.

— Думаешь, кони Пограничников позволят владеть собой какому-то жалкому человечку?

Колдун вернулся. Найна вынужденно смотрела на него снизу, что было унизительно, но еще унизительней извиваться червяком, пытаясь подняться на ноги. Темный — самое главное описание, которое можно ему дать, — и не только из-за черных волос и щетины, темных глаз и слишком смуглой для здешних земель кожи. Сам мрак, казалось, окружает его, или он кутается в темноту, как в плащ… Темные мысли, темные чувства.

Немногие знали, что она воспринимает окружающих именно так. Бэрин — яркое, желтое, ясное пламя. Фэрлин поровну соткан из тени и света, постоянно идет по краю сумрака. Его жена — чистый, твердый… хрусталь. Ясный — из-за любви к ее брату. За эту любовь Найна ей могла простить многое… Почти все.

— Назови свое имя, волчица.

— Назови свое, человечек!

— Непослушных собак наказывают, — равнодушно сказал колдун. Щелкнул пальцами — металлические шипы впились в ее шею, как будто он с силой дернул за ошейник.

Когда он наконец «отпустил» ее, Найна вновь извивалась на земле, хрипя от боли и удушья. Человек бесстрастно смотрел на нее сверху.

— Твое имя?

— У людей… есть очень верное направление, — выдавила она. — Да пошел ты!..

Во второй раз сесть ей уже не удалось. Красные круги перед глазами, кровь, текущая по шее и ободранным пальцам, пытавшимся оттянуть ошейник… Голос, доносящийся откуда-то издалека:

— Твое имя?

Проморгавшись, в черно-красном гудящем тумане Найна увидела склонившегося над ней человека.

— Имя? — напомнил он, поднимая руку, готовую повторить, издевательски-медленно повторить проклятый жест.

— Бер… — прохрипела она. — Берта… чтоб ты сдох!

— Берта, — повторил он задумчиво. Найна чувствовала, как колдун проверяет сродство названного имени с нею: внутри прозвенели — неполным, но все же звучным аккордом — натянутые струны близости…

Кажется, колдун остался не слишком доволен — но решил на время ограничиться достигнутым.

— А ты поддаешься дрессировке… Берта.

Найна не стала тратить силы на проклятья и ругательства. Лежала на спине, жадно дышала, скользила пальцами по истерзанной шипами шее. Она и сама не поняла, почему назвала имя кастелянши. Берта — единственный человек, к которому она привязана, с кем готова считаться — может, потому что знала ее еще с тех пор, когда была молочным волчонком, да и видела чаще, чем свою родную мать? Разве что Наррон еще есть — тот прекрасно заботится и объезжает лошадей Пограничников… Ну и пара-тройка, кого она готова терпеть рядом. Всё.

…Или это сделала за нее так редко просыпавшаяся осторожность? Возможно, назови она свое подлинное имя, человек осознал бы последствия и отпустил ее… Возможно.

А может быть, и нет.

Следующий вопрос был таким неожиданным, что она ответила, не раздумывая:

— У тебя есть дети, Берта?

— Нет.

— Это хорошо. Муж? Сестры? Братья?

— Все они мои братья…

— И наверняка все — мужья!

Он, кажется, пытается оскорбить ее — на людской манер? Найна чуть не усмехнулась: вот если б он обвинял ее в любовной связи с человеком — вот где было бы настоящее оскорбление!

Но допрос становится излишне односторонним. Кажется, ей «повезло» наткнуться на того, кого они безуспешно разыскивали с самой зимы.

— А как твое имя?

Человек взглянул на нее с изумлением.

— На что тебе оно?

— Чтобы знать, с кем я разговариваю, — надменно заявила Найна, приподнимаясь на локте. Колдун передразнил ее тон:

— Тебе вовсе не придется разговаривать. Будешь просто выполнять мои команды… леди-сука!

Еще одно оскорбление: сравнить волчицу с человечьей дворовой шавкой! Ну что ж, отложим и это в памяти. Она никогда и ничего не забывает.

— Тогда буду звать тебя просто: эй ты, бродяжка!

Колдун осклабился: казалось, его забавляет ее натужное высокомерие.

— Называй меня, допустим… Хантер.

Найна нисколько не сомневалась, что имя вымышленное, даже проверять не стала — колдуну должно быть известно про силу и слабость истинных имен.

— Итак, Хантер, — сказала она, прежде чем он начал спрашивать дальше. — Так это ты ставишь на нас ямы-ловушки? Я тебя разочарую: не вышло! В первой на колья напоролась лошадь, не всадник, а во вторую провалились дети.

— Ваши дети? — уточнил он.

На это Найна с чистой совестью могла ответить «нет», не уточняя, что пострадал Звереныш.