Грани русского раскола

Однако в мемуарах присутствует и совершенно иной взгляд на вещи. Его придерживаются, в том числе, П.Л. Барк, П.В. Воейков, П.Г. Курлов, А.Т. Васильев, А.А. Мордвинов, Н.Д. Жевахов, эмигрантский исследователь С.С. Ольденбург. Заметим, что все эти люди в свое время занимали высокие посты, некоторые были близки с императорской четой. Красной нитью в их мемуарах проходит мысль о сознательном преувеличении влияния темных сил на политическую обстановку тех лет.

«Распутин не лез в первые ряды политической арены, – свидетельствует А. Т. Васильев, – его вытолкнули туда другие люди, стремящиеся потрясти основание российского трона и империи... они распускали самые нелепые слухи, которые создавали впечатление, что только при посредничестве сибирского мужика можно достичь высокого положения и влияния»[1422].

Аналогичную мысль излагает и флигель-адъютант царя А.А. Мордвинов:

«Я не мог себе представить, чтобы образованный, глубоко культурный, исторически начитанный человек... каким, без всяких сомнений, являлся Государь, смог попасть под влияние и оказаться руководимым, не в частной жизни только, а в государственном управлении, каким-то безграмотным мужиком».

Весьма любопытно и такое замечание Мордвинова: если ни один государственный деятель разных лет не мог утверждать о своем исключительном влиянии на Николая II, то что же тогда говорить о Распутине?![1423] Вопреки очевидной ценности этих свидетельств, они долгие годы не воспринимались всерьез. Исследователи обратили на них внимание только в постсоветский период, когда открылся доступ ко многим новым источникам[1424]. Опираясь на них, специалисты провели большую работу, чтобы установить степень влияния, которым обладали императрица и Распутин[1425].

Прежде всего обращает на себя внимание следующее обстоятельство: люди, активно распространявшие версию о могуществе темных сил, никак не могли опираться на реальные факты, полученные, что называется, из первых рук. Хорошо известно, что Николай II и его домочадцы вели довольно замкнутый образ жизни; даже с семьями императорской фамилии они общались нечасто, избегая столь обычных в то время развлечений и балов[1426]. Дворцовый комендант В.Н. Воейков отмечал: все те, кто со знанием дела обсуждали распутинскую тему, не знали и не могли знать подноготной царской семьи, но рассказы об этом принимались за чистую монету[1427]. Распутин действительно стал частью жизни семьи царя. Как известно, этому способствовало его благотворное воздействие на наследника, страдавшего тяжелой болезнью, а также расположенность монарха и его супруги к представителям народа. Николай II говорил о Распутине:

«Это только простой русский человек, очень религиозный и верующий. Императрице он нравится своей народной искренностью... она верит в его преданность и в силу его молитв за нашу семью и Алексея... но ведь это наше совершенно частное дело... удивительно, как люди любят вмешиваться во все то, что их совсем не касается. Кому он может мешать?!»[1428]

В самом деле, по свидетельствам очевидцев, поведение Распутина в Царском селе было безупречным и не давало никаких поводов сомневаться в его нравственной чистоте[1429]. Скорее всего, «старец» не решался выйти за установившиеся рамки общения с семьей Николая II. Другое дело, что возвратившись в столицу после очередного визита ко двору, он разыгрывал уже совсем иную роль – высочайшего советчика по ключевым вопросам государственной жизни, а главное, кадровой политики. Иногда сквозь маску «вершителя судеб» у него прорывалось сожаление о своем ничтожном влиянии. Полицейский чиновник П.Г. Курлов, встречавшийся с Распутиным у врача Бадмаева, вспоминал:

«Я никогда не забуду характерного выражения, которое сорвалось с уст Распутина: “иногда приходится царя и царицу упрашивать целый год, пока допросишься у них чего-нибудь”»[1430].