Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

Мантейфель – член коллегии юридического отдела.

Относительно национального состава Валер сообщал: «В этот период происходило комплектование ЧК, и по национальности можно смело говорить о преимуществе над всеми другими евреев. Ввиду того, что число сотрудников ЧК колебалось от 150 до 300, то и точные цифры привести здесь нельзя. Я не ошибусь, если скажу, что процентное отношение евреев к остальным сотрудникам ЧК равнялось 75 к 25, а командные должности находились почти исключительно в их руках. Наиболее впечатлительные и крикливые по своей природе, они своей суетней по помещению ЧК создавали впечатление безраздельного господства. Правда, этот период я всё же называю “еврейским” по двум соображениям: 1. Громадное большинство (7 к 3) членов комиссии были евреями. 2. За этот период не было ни одной казни еврея (исключая сотрудника ЧК Каца). Этот период богат особым оттенком работы (Союз русского народа, составление списков для проведения в жизнь красного террора) и благодушным по отношению к делам евреев, по мнению большинства членов Комиссии, по недоразумению не понимающих революции и её задач». Но эта особенность Киевского ЧК была пресечена из центра: пришла директива на «показательное включение таких лиц в число подвергающихся репрессивным мерам». «1 мая 1919 года раздается по ЧК клич: в целях агитационных требуются расстрелы евреев. Немедленно представить соответствующие дела. Кроме того, на видные должности в “ЧК” не назначать евреев, и вот, в результате этого, идет переформирование…».

Также бывший чекист дает характеристики своим сослуживцам: «Блувштейн (он же Сорин)… играл роль большого вельможи, знающего свой высокий удельный вес у большевиков…» «Его участие в убийстве низложенного Императора Николая II и Его семьи создавало особый революционный ореол…»; «Побуждая младших сотрудников закреплять своё революционное сознание собственноручным расстрелом жертв Че-Ка, Сорин сам лично участвовал в расстрелах…» «Цвибак Самуил, родом из Симферополя. Студент-юрист второго курса. Упрям и зол… груб до рукоприкладства, участвовал сам в расстрелах…». «Цвибак Михаил… юмор и незлобивость создали ему среди служащих Че-Ка общую любовь. При всём том этот человек, вероятно, из подражания, участвовал в расстрелах жертв Че-Ка…». «Лифшиц Яков – сильный оратор среди рабочих кругов… Не будучи членом комиссии, он обладал колоссальным влиянием на дела Че-Ка. Жестокий до беспредельности… В расстрелах жертв Че-Ка участвовал не как гастролер, а как профессионал…». «Фаерман-Михайлов, комендант Че-Ка… жесток, труслив, нахален, самоуверен, сластолюбив, и в результате оставленный всеми был расстрелян одесской Че-Ка (по слухам)… был долго палачом жертв киевской Че-Ка…». «Шварцман Яков, член Комиссии… крупный политический работник и деятель. Жесток. Самолично расстреливал. Избивал и пытал арестованных…». «Рубинштейн – дипломат, коварен, сластолюбив, по-своему добр, жесток с заключенными. Участвуя в расстрелах из любопытства, он смаковал агонии жертв, в одну из которых выпустил последовательно около 30 пуль…»[185]

.

Обстановка в Киевском ЧК такова: «Вызвав к себе в камеру Алиева, Манькин сразу как безумный накинулся с шомполом в руках на свою жертву. Из соседней комнаты… были слышны лишь удары и возгласы: “Скажи!.. скажешь!”… Затем все стихло. Через некоторое время к окровавленному Алиеву входит друг Манькина Наум Рубинштейн и спрашивает: “Голубчик, кто же тебя так избил? Почему у тебя везде кровь?” На это Алиев дипломатично отвечал: “Я сам расшибся”. Тогда Рубинштейн выхватил из-за спины спрятанный там шомпол и стал также избивать арестанта Алиева с возгласами: “А, ты врать? ты врать…” Туда же влетал и Манькин, и все смешалось в крики “следователей” и стоны истязаемого. Алиев во всем “сознался” и был расстрелян)».

В докладе для Красного Креста в Женеве киевские сестры милосердия писали: «Всеукраинская Чрезвычайная Комиссия… заняла на углу Елизаветинской и Екатерининской большой особняк Попова. В нём был подвал, где происходили убийства… Крики и стоны убиваемых были слышны не только в местах заключения, но и в зале, где заседали следователи, разносились по всему дому Попова. Вокруг ВУЧК целый квартал был занят разными отделами советской инквизиции. Через дорогу, в Липском переулке, жили наиболее важные комиссары. В этом доме происходили оргии, сплетавшиеся с убийством и кровью. По другую сторону улицы помещалась комендатура, во дворе которой один дом был отведен под заключенных. Против этого дома во дворе иногда производились расстрелы. Туда приводили и заключенных с Елизаветинской улицы, где в так называемом особом отделе сидели, главным образом, арестованные за политические преступления».

Иногда говорят, что в ВЧК правили не евреи, а латыши. Но это не так. Хотя латыши имели аномально большой процент в руководящем аппарате ВЧК. В 1921 году в ВЧК их было всего 186 человек. Из 42 следователей 12 латышей, 10 русских, 10 евреев, 8 поляков и литовцев.