Грани «русской» революции. Как и кто создавал советскую власть. Тайное и явное

На Съезде эсер Цион (160) рассказал, что действия правительства Англии воспрепятствовали прибытию на советский съезд представителю независимой рабочей партии Рамсею Макдональду [43] – восторженному поклоннику русской революции. Английские товарищи уверяли, что у них тоже скоро вспыхнет революция. А два политика Чарльз Тревельян [44] и Артур Понсонби [45] (их на съезде ошибочно называли «бывшими министрами») прислали приветствие и поддержку лозунгу о мире без аннексий и контрибуций. Тревельян сообщал, что «в Палате Общин наблюдается такое же движение, как и в Государственной Думе при старом режиме».

После предложения Дана (88) отправить приветственную телеграмму Макдональду, Луначарский (93) предложил послать такую же телеграмму сидящему в тюрьме Маклину[46]. Чуть позднее Ленин дает отповедь Макдональду: «который никогда революционной борьбы с капиталом не вел и которого пропускают, потому что он не выражал ни идей, ни принципов, ни практики, ни опыта той революционной борьбы против английских капиталистов, за которую наш товарищ Маклин».

Наличие контактов с активно набирающими политический вес с британскими «левыми» было значимым для возглавлявших Советы «левых» партий, боровшихся за власть в 1917 году.

На Съезде выступил с приветствием лидер бельгийских социалистов Вандервельде [47]. В его бессодержательном выступлении, тут же объявленным «блестящим», была только одна мысль: вы были рабами, а теперь свободны, а мы были свободны, а теперь – рабы императора Вильгельма. И в этом, мол, и вся разница между российскими и бельгийскими социалистами. Важно, что столь заметная фигура среди европейских «левых» присутствовала на съезде, да ещё высказалась в поддержку продолжения войны.

Также на съезде выступил Рассел Чарльз Эдвард (в стенограмме именуется как Руссель, 1860–1941) – известный американский журналист, член Социалистической партии, в которой он был одним из немногочисленных сторонников войны с Германией. Президентом США Вильсоном он был отправлен в Россию для лоббирования провоенных настроений. Именно Рассел был инициатором быстрого развития в Советской России кинопроката, который также использовался как средство пропаганды войны. Тем самым, в 1917 г. он уже находился в разрыве с Социалистической партией, на членство в которой сослался во время своего выступления. Речь Рассела на Съезде была пышной и пустой.

Второе заседание съезда было открыто выступлением представителя Американской конфедерации труда, имя которого не было указано в стенограмме. По публикации в прессе, выступающим был назван некто Дункано [48]. Американца толком не смогли представить ни руководители Съезда, ни журналисты – просто не знали, кто это такой. Выступающий, совершенно не вникая в особенности момента и происходящее на съезде, принялся многословно рассказывать об успехах демократии в США. Через какое-то время его перестали слушать.

Также на Съезде выступил журналист Уильямс (348), представленный как посланник Американской социалистической партии, который бравурно приветствовал революцию как «блестящий политический переворот», за которым должен последовать социальный переворот. Также Уильямс выступал на III Съезде Советов – примерно с такой же речью.

По совокупности представленных на Съезде иностранных деятелей, можно сказать, что Временному правительству удалось до некоторой степени украсить съезд «левых» сил довольно известными фигурами и продемонстрировать международную поддержку.

Вопрос о правительстве и власти

От имени Петросовета большой доклад об отношении к Временному правительству на Съезде сделал Либер (47). Бóльшую часть речи он посвятил вопросу о продолжении войны, так и не дав никаких разрешающих проблему предложений. И времени на то, чтобы сказать о необходимых государственных преобразованиях, не осталось. Тем более, он решил дать очерк событий последний месяцев, повлекших за собой увольнение из Временного правительства ключевых его создателей – Милюкова и Гучкова.

Становление новой власти на местах, как заметил Либер, свелось к переходу полномочий от губернаторов и исправников к председателям губернских и уездных земских управ. Но параллельно образовались Советы рабочих депутатов. Те и те не были способны управлять – не пользовались достаточным доверием и не имели ресурсов для утверждения своих полномочий. Следствием стала фрагментация власти – «открылся путь для сепаратных переворотов, маленьких республик и анархии». Либер свалил ответственность за это на прежний состав Временного правительства, обойдя вопрос о деструктивной роли Советов, как раз и ставших источниками анархии и расхитителями «революционной власти». Советы получили возможность присваивать полномочия, но не умели управлять.