Граница

Диджле выпустил его, и тот на карачках, не в силах подняться на ноги из-за спущенных штанов, проворно пополз к выходу. София требовательно закричала про дверь, но Диджле уже не мог встать, чтобы успеть помешать запереть ее. Краем глаза он видел бледное некрасивое лицо горбуньи, приплясывавшей за выходом, и она показалась ему злобным духом. Дверь захлопнулась и опять заскрежетал замок, и Диджле заскрипел зубами от бессилия. Если бы у него было больше сил, то они могли бы сейчас выйти на свободу.

Девица протянула к нему руку, но Диджле упрямо пополз к двери. С той стороны выкрикивали угрозы и слышался грубый смех, и он, не соображая, что делает, изо всех сил воткнул нож в твердую древесину, а затем еще и еще, пока бессильно не сполз вниз, к порогу, все еще сжимая в ладони гладкую, вытертую пальцами костяную рукоять.

- Тихо, тихо, - София была где-то рядом, и нежные пальцы коснулись его лица. – Они говорят, что заморят нас голодом за это.

- Пусть голод. Лучше позора!

- Это верно, - задумчиво согласилась она. Диджле хотел сказать ей, чтобы она не смела его трогать, но язык не поворачивался – так греховно-приятны были ему ласки.

- Мой маленький осман, - нежно сказала она. – За твою смелость я дарю тебе новое имя – пусть тебя зовут Вольфхарт. Ты отважен, как волк, и мне это нравится…

София поцеловала его в щеку, и Диджле почувствовал, что падает в пропасть.

- Постой, - он взял ее за руки. Надо было сказать и о канонах, и о запретах, и о правильном поведении для невинной девушки, и о том, какой опасности она только что подверглась, но Диджле не знал, как. – Не время сейчас.

Она замерла и с сожалением выдохнула ему в ухо, так, что стало щекотно.

- Ты опять прав, Вольфхарт, - София отстранилась, но сильного разочарования в ее голосе Диджле не услышал и немного обиделся. - Но что нам теперь делать?

- Есть нож. Мы можем сбежать.

- Сбежать… - повторила девушка и села рядом с ним, обхватив руками колени. Она казалась такой красивой и несчастной, что Диджле захотелось немедленно вывести ее отсюда, повергнув всех негодяев в смертное царство. Он был согласен даже мириться с именем, похожим на собачий лай, лишь бы она улыбнулась.

- Они принесут еду, и я выйду зарезать их, - твердо сказал он. – Мы спасемся и пойдем к твоим родственникам. Я могу ходить по лесу.

- Но мои туфли почти развалились, - София уткнула лицо в колени и хитро на него косилась. Прядь темных волос закрыла любопытный девичий глаз, и Диджле неловко отвел ее. – Я не смогу долго идти.

- Я понесу.

Она было засмеялась, но потом вновь вздохнула.

- Мы ослабели на здешней еде. Сколько прошло времени с заточения? Неделя, две, два дня? Я не знаю. И если они перестанут давать нам еду, как мы сможем подстеречь их, чтобы вырваться?

- Тебя кормить будут, - упрямо возразил Диджле. Сам он готов был жить на одном упрямстве, лишь бы выйти на солнечный свет. Аллах любит смелых и милосердных и, быть может, простит его за нарушения молитв, если он спасет девицу. – Я обещаю, - начал он по-немецки, запнулся и повторил на родном языке, - я клянусь тебе, что ты будешь жить свободно, не в плену у шелудивых псов, которые по ошибке называются людьми. Клянусь именем Пророка и своей жизнью, клянусь честью моей семьи, клянусь солнцем и луной – пусть не будет мне покоя ни под солнцем, ни под луной, если я нарушу клятву.

- Как мрачно звучит твой язык, - сонно проговорила она. – Это ты рассказываешь, что сделаешь с ними? – София неожиданно передернулась и прижалась к нему, должно быть, до нее дошло, что могло бы с ней стать, если бы не Диджле.

Диджле пожал плечами.

- Мы спасемся, - повторил он еще раз, и от слов стало легче. Он был верным псом, готовым лечь костьми, лишь бы спасти ее. Ему самому умирать проще, хоть и томит сердце одна мысль об этом – родные давно его оплакали, названный брат невесть где, жив ли? А больше он никому не нужен.

Ни единому человеку на белом свете.

Глава 10

Названный брат был жив.