Граница

- Относитесь к неудачам стоически, господин шутник. Не наше дело – поправлять прекрасных дам, если они явно выказали свое предпочтение.

Уивер собирался ответить что-то саркастическое, но, увы, не успел; когда они вошли в залу, полную людей, как тропический лес цветов, их тут же подвели к хозяевам. Йохан поставил пустой бокал на стол, и незаметный лакей споро унес испачканную посуду.

Господин и госпожа фон Бокк неуловимо напоминали королевских особ, вернее, пытались быть на них похожи, как всякий неофит тщится быть подобным учителю – осанкой, улыбками, радушием и щедростью. Они были из нового поколения аристократов; того, что получало титул не за дела ратные, но за дела торговые или же за брак с титулованной особой; недовольные поговаривали, что будто на этом мир не остановится, и вскоре его заполонит новое дворянство - из лавочников и купцов с титулами, уже открыто купленными за золото. Госпожа фон Бокк, хоть и была немолода, кокетливо улыбнулась гостям из-за яркого веера китайской бумаги, хозяин же со всеми церемониями поздоровался, чтобы после перейти к непринужденной беседе о дороге, об охоте, о разбойниках и казнях.

Высокомерная баронесса Катоне тоже была здесь, избалованная чужим вниманием. Она с легкой улыбкой ощипывала ромашку из букета, который подарил ей один из окружавших ее господ; и что было гораздо хуже, одним из этих господ был должник Йохана, которого знали здесь под именем Рейнгольда Пройссена, а вторым – Иероним Шварц. Последний держался ниже травы и тише воды, кротко наклоняя голову всякий раз, когда в разговоре обращались к нему. Баронесса равнодушно и холодно посмотрела на Йохана, поймав его взгляд, и отвернулась.

В веселой сутолоке до рукава камзола Йохана дотронулся слуга. Он протянул поднос, на котором лежали закуски, и одновременно шепнул, что господина просили на несколько минут подняться наверх. В соседней светлой комнатке, где стоял сложенный карточный дамский столик, Йохана уже ждала немолодая служанка. Она поманила его за собой и тихо, незаметно от других, провела по широкой лестнице на второй этаж, чтобы оставить в библиотеке.

- Я знала, что вы не исчезнете просто так, Иоганн, - София фон Виссен успела переодеться и теперь сияла, как начищенный кофейник. – И я рада, что не ошиблась в том, что посчитала вас благородным человеком!

Йохан приложил палец к губам, призывая ее понизить голос.

- Иоганн остался в лесах вместе с разбойниками, - заметил он. – Не думаю, что другим людям стоит знать об этом. Мне довольно видеть вас живой и веселой, чтобы посчитать себя вдосталь вознагражденным.

- Я никому не скажу, - София низко присела перед ним. – Но вы так переменились… Вы действительно шведский барон, как говорят?

- Вне всяких сомнений.

- Это так интересно, - невпопад призналась девица. – Но вы… Я бы хотела стать вашей конфиденткой, барон. И помочь, чем могу. Я умею стрелять и хорошо ездить верхом. И держать язык за зубами.

В последнем Йохан сомневался, но говорить об этом вслух не стал: София лучилась радостью причастности к чужой тайне и оскорблять ее подозрениями было так же нечестно, как отбирать последние деньги у бедняка.

- Не думаю, что вам придется применить ваши выдающиеся навыки, - осторожно ответил он. – Мои дела не требуют оружия.

- Но вы же спасли нас с Вольфхартом.

- Он – мой слуга, и я не мог оставить его в беде.

- Слуга!.. – София взглянула на него иначе и закусила губу. – Я не знала. Он не говорил мне об этом. Он называл вас братом, барон.

- И это тоже верно. Я приехал сюда из-за женщины, - отрезал Йохан, чтобы прекратить этот разговор, но лишь больше разжег любопытство юной баронессы.

- Из-за кого? – в голосе у Софии послышалась робкая надежда, и она даже потупила взгляд.

- Из-за баронессы Катоне.

Он назвал первое попавшееся имя, пришедшее ему на ум. В конце концов, это будет маленькая месть гордячке баронессе. Как знать, может быть, она и смилостивится. Или рассердится, но это тоже неплохо.

- А-а.

София вон Виссен разочарованно вздохнула, но тут же вновь заулыбалась.

- Не успеешь влюбиться в прекрасного незнакомца, а его сердце уже занято. Жизнь так несправедлива! – пожаловалась она шутливо, хотя глядела вовсе невесело и печально. – А если я уроню перед вами подвязку, вы примете ее?

- Любой бы почел это за честь, - и это было правдой. София ему нравилась, и Йохан вспомнил поцелуи у ручья. Но отступать было уже некуда, и он с искренним сожалением добавил: – Но я связан клятвой.

- Она выходит замуж.

- Я знаю.

- Вы хотите помешать им?

Йохан кивнул.

- Я никому не скажу, - предупредила его София и вздернула острый носик. – И попробую вам помочь. Но поцелуйте меня, пока у нас есть время, барон. В последний раз, правда-правда!

Целовалась она страстно и самозабвенно, полуприкрыв глаза, и Йохану не хотелось останавливаться. Баронесса стерла с его лица краску для губ и чуть-чуть припудрила, а потом со вздохом велела спускаться, пока их не хватились, и еще раз заверила в своей преданности.