Граница

Городской казначей оказался желчным и язвительным человеком, старательно пудрившим желтизну своей морщинистой кожи, отчего казался похож на старый, потрескавшийся пергамент. Жена была ему под стать: высохшая и неразговорчивая старуха в темных одеждах, которая не пустила Диджле даже на кухню, опасаясь его османского происхождения. Оба они были скуповаты, и, отведав салата из пожухших листьев и жесткой оленины, Йохан благоразумно отодвинул тарелку, чем заслужил одобрение хозяев. Разговор за столом вертелся вокруг денег и о том, как стало тяжело жить; однако обстановка в доме была отнюдь не бедная, и Йохан взял себе на заметку разузнать о казначее и его делах побольше.

Обед у капитана тоже прошел достаточно приватно, если не считать секретаря, который каждые полчаса являлся со срочными донесениями, указами и новостями: то надо было подписать, это просмотреть, распорядиться и вынести вердикт. Про себя Йохан пожалел капитана: дела не отпускали его ни на минуту; впрочем, и выглядел тот очень серьезно и умно, похоже, был из тех людей, кто подходит к делу настолько ответственно, что начинает им жить. Держался он, как человек, привыкший к жизни в столице, и это было странно – кто по своей воле поедет служить в такую глушь? То, что капитан мог бы с легкостью получить иное место, Йохан не сомневался, как не сомневался и в том, что весь этот обед был не столько обедом, сколько скрытым допросом – где он был и кто такой. У дверей дома Йохан неожиданно столкнулся с тем венгром, который отправил его в горы на погибель, и не смог отказать себе в мелком удовольствии сделать вид, что принял его за слугу капитана, и безапелляционно потребовал привести свою лошадь. Венгр густо налился кровью от негодования, но очень вежливо, сквозь зубы, объяснил, что он пришел к капитану по делу, и после, когда дверь закрылась, Йохан услышал, как он спускает гнев на подчиненных. На крик из сада тревожно выглянула черноволосая, смуглая, волоокая девица, неуловимо похожая на цыганку и лицом, и одеждой. К юбкам она заботливо прижимала маленького белокурого ребенка, но тут же смутилась и исчезла меж цветущих кустов, как только заметила Йохана и его слугу. Последний неодобрительно покачал головой и скорбно заметил, что капитан показался ему достойным человеком, но держать наложницу из рода бродяг противно Аллаху.

- Все-то ты успел подметить, - рассеянно попенял ему Йохан, и Диджле важно наклонил голову, приняв его слова за похвалу.

У фон Бокков царили совсем иные обычаи. Их дом - подражание венским особнякам, насколько у местного архитектора хватило вкуса и фантазии, - уже от ворот удивлял ухоженностью сада: кусты повыше были искусно подстрижены в виде кубов, кусты пониже - шаров, молоденькие деревья – конусами, а посыпанные красным песком дорожки вели исключительно прямо, неожиданно заканчиваясь иной раз игривым завитком. Гостей здесь любили и ждали: каждого почтительно провожали в дом, и первым делом молоденькая племянница хозяев, баронесса фон Виссен, собственноручно наливала каждому пришедшему подогретого вина со специями из серебряной чаши. Йохан велел Диджле подождать его на кухне, и тот с видимым облегчением ретировался прочь.

София поправилась и похорошела за эти дни. Щеки у нее округлились, и она напоминала спелое наливное яблочко, а не худую кошку, как во время последней их встречи. Рядом с ней соляным столпом стояла безмолвная служанка, державшая в руках тряпицу, если вдруг баронесса будет неаккуратна и разольет сладкую жидкость, а напротив юной хозяйки, готовой вручить гостю бокал вина, разглагольствовал вездесущий мистер Уивер, который, как видно, пришел чуть раньше Йохана.

Не глядя, Лисица отдал шпагу и шляпу слуге, и тот с поклоном унес их. София повернула голову к новому гостю, уже привычно лучезарно улыбаясь, но улыбка застыла на ее лице. Она широко распахнула глаза, уже не слушая речей господина Уивера: все-таки узнала, несмотря на другой облик.

- Барон Йохан фон Фризендорф, - отрекомендовался Йохан, дождавшись, пока англичанин сделает паузу набрать в грудь воздуха. – Очень рад оказаться в вашем гостеприимном доме.

- Баронесса София фон Виссен, - София не сводила с него взгляда. – Очень рада увидеть вас, барон…

Она настолько забылась, что протянула ему вино, приготовленное для господина Уивера, и Йохан не стал поправлять ее.

- Мы ждали только вас, - слова девицы прозвучали столь многозначительно, что Уивер высоко поднял бровь, ревниво поглядывая на Йохана, и настойчиво кашлянул. Баронесса неожиданно смущенно поглядела на него и быстро налила ему вина, зачерпнув из чаши. После того, как он принял бокал, София присела в реверансе и, извинившись, пригласила господ пройти в обеденную залу, пока она распорядится унести чашу и столик.

- Это было весьма невежливо с вашей стороны, мистер Неженка, - шепнул Йохану господин Уивер, улучив мгновение, пока они остались наедине. – Баронесса дала вам мое вино! Как джентльмен, вы должны были передать его мне.