Граница

- Я слышал нечто такое, - Уивер кивнул, посасывая кончик трубки. – Трудно вам будет улучить миг, чтобы увести ее от Рейнгольда Пройссена. Они не расстаются перед свадьбой. Но если вы позволите, я могу дать несколько советов. Как давно и безутешно влюбленному.

Йохан откинулся назад на спинку стула и скрестил руки на груди. Он не ожидал, что круг так причудливо замкнется на его должнике. Если баронесса Катоне собирается выйти замуж за мота, труса и глупца, то она должна быть очарована его богатством. Но деньги не задерживались в руках у этого человека, а баронесса… Роксана казалась Йохану слишком умной и наблюдательной, чтобы этого не понимать.

- Я не так уж безутешен, господин Уивер, - сказал он. – Благодарю вас за добрые намерения.

- Знаете, Фризендорф, - Уивер экспрессивно ткнул трубкой в его сторону, - смотрю на вас и думаю: рано или поздно вы сломаете себе шею. Отказываться от добрых советов не стоит так решительно! Одному ни с чем не справиться. Я в свое время это хорошо осознал.

- Не сломайте шею сами, господин Уивер. Считать каждого другом бывает опасно.

Уивер пожал плечами, затянулся и выпустил клуб дыма изо рта.

- Время пройдет, посмотрим, - уверенно заявил он. – Где этот чертов слуга с вином? Я усохну от жажды.

- Рекомендую вам последовать моему примеру и отправиться спать.

Йохан поднялся, и Уивер насмешливо приподнял брови, провожая его взглядом. Он остался сидеть, положив ногу на ногу.

- Учтите, мистер Задери-Нос, - прозвучало напоследок, когда Йохан уже поднимался по лестнице, - я не отдам вам ни одной красивой леди и девицы. Если вы не хотите быть мне другом, тогда повраждуем!

Глава 19

Стать своим в тесном обществе маленького городка оказалось непросто. Мешало многое: и слуга-осман, и чужеземное происхождение, и лютеранская вера. Однако любопытство дам, которые вяли без новых ощущений, требовало жертв, и все эти досадные препятствия легко были отметены единым взмахом веера – каждая женщина живо интересовалась, что за романтическая история связывала барона фон Фризендорфа и баронессу Катоне. Теперь они находились под пристальными взглядами общества, неизменно сталкиваясь на прогулках и оказываясь рядом на обедах и ужинах, благодаря Софии фон Виссен. Роксана Катоне узнала нахального попутчика-оборванца, но негодование выражала лишь в язвительных разговорах, насмехаясь над Йоханом наедине и прилюдно. Он отвечал ей так кротко и вежливо, что обезоруживал баронессу, и их словесные перепалки служили обильной пищей для новых слухов об их давней связи. Господин Уивер ходил гоголем, гордый тем, что баронесса выделяла его из всех поклонников. Другое дело, что она не подпускала его близко, но он не терял надежды и то и дело подначивал Йохана. Здесь господин барон не стеснялся в выражениях, лишь немного пощадив уши прекрасных дам, и их споры стали одним из основных развлечений после обеда, когда подавали кофе и заходил разговор о политике.

Тем не менее, свадьба баронессы Катоне все откладывалась, и отчуждение между ней и ее женихом становилось все заметней. Он по-прежнему галантно ухаживал за ней, часто задерживался у невесты в гостях, но ни разу не приглашал ее к себе и не хвастался никому скорой женитьбой, как это делают люди, всерьез готовые переменить свою жизнь. Пару раз Йохан оставался с ним тет-а-тет, но требовать с господина Пройссена денег или жизни не торопился – по всей видимости, никаких сбережений у него уже не осталось. По потасканному лицу видно было, что он стал много пить, больше, чем прежде, когда боялся визита кредиторов, и чаще был погружен в невеселые мысли, столь глубоко, что приходилось задавать ему вопросы по два раза. Господин Пройссен кого-то боялся, и это точно был не Лисица.

Своими подозрениями Йохан делился только с Диджле, который оказался отличным слушателем, неболтливым и преданным. Его честной натуре претили хитрости, и он предпочел бы заявить о себе прямо и потребовать денег судом, но не осуждал названного брата, доверившись ему во всем. В европейском мире были свои правила, неправедные и неверные.