Граница

Повторить поступок Герхарда оказалось не так-то просто: узкий модный камзол и столь же тесные кюлоты сковывали движения, то ли дело - старое разношенное платье, которое осталось у старьевщика. Откуда такая прыть у старика? Йохан спрыгнул в примятую высокую траву и прислушался, не спеша подниматься. В ветвях деревьев шумел ветер, доносились скрипучие звуки водяной мельницы, где-то брехала собака, а из дома даже здесь были слышны взволнованные голоса и стоны роженицы.

Следы Герхарда отчетливо виднелись в траве, и Йохан прошел по ним, стараясь ступать след в след. Цепной Пес похоже, дошел до самого дома, и здесь, на земле валялась его черная треуголка без канта. Йохан поднял голову: окно на втором этаже было широко распахнуто, и под ним следы изменились, стали глубже, будто здесь Герхард остановился и примеривался к прыжку. Йохан взял шляпу в руки, чтобы осмотреть ее. Ни инициалов владельца, ни знака шляпника – самая обычная треуголка, которая могла принадлежать любому не слишком богатому человеку, и Лисице показалось, будто Герхард нарочно заказал именно такую, чтобы никто не смог догадаться, чья она.

Он вновь поднял голову к окну. Лезть внутрь глупо и бессмысленно. Сомнительно, что Цепной Пес безоружен, а жизнь и свободу Йохану терять не хотелось. Человек, способный забираться в чужие дома и отнюдь не для того, чтобы оставить хозяину приятный комплимент, мог с легкостью подставить его, и как знать, что засвидетельствует сообщница. Пусть хозяином был Пройссен, но, похоже, слуга баронессы сам принадлежит к племени вольных разбойников, а с ними стоило разобраться.

Йохан взвесил шляпу на руке. Слишком легкая, чтобы разбить стекло. Совсем рядом, на песчаной дорожке из якобы полуразрушенной античной стены пробивался фонтанчик. Вода падала на камни и, журча, исчезала среди них, чтобы появиться ручейком в выложенном белым песчаником русле. Не раздумывая, Йохан взял в руки один из камней, завернул его в треуголку и с силой запустил получившийся снаряд в окно первого этажа, где проемы в раме были побольше. Стекло в левой створке жалобно зазвенело и осыпалось вниз, а камень с глухим, мягким звуком приземлился внутри и покатился, видимо, вывалившись из треуголки, а затем послышался грохот падения, и что-то разбилось. В доме недоуменно замолчали, но почти сразу же послышался истошный крик: «Воры!», и Йохан не стал ждать, чем все это закончится.

Он перемахнул назад через забор, оцарапав в спешке руку о заостренную ограду, и вернулся на свой наблюдательный пост. Пальцы дрожали от волнения, хотя внутри себя Лисица был на удивление спокоен. Он достал табакерку и принялся неторопливо набирать себе понюшку табака, но не успел сделать и половины работы, когда из-за забора показалось хмурое лицо Герхарда. Цепной Пес спешил убраться прочь, и Йохан даже насладился его тревогой. Слуга баронессы тщательно отряхнулся и, переведя дух, неспешно пошел к выходу из переулка, пока из дома высыпались потревоженные вторжением слуги.

Лисица усмехнулся, но усмешка быстро пропала; ему показалось, что кто-то пристально на него смотрит. Он обернулся и увидел неподалеку от себя Анну-Марию. Девица изменилась за эти месяцы, и сердце сжалось: она отощала, и глаза на худеньком лице казались еще больше. Анна-Мария ничего не говорила, только глядела на него, и Лисица не мог понять – узнала ли она его или нет, а потом девица прижала к животу корзинку с хлебом, накрытым белым полотном, отвернулась и пошла дальше своей дорогой.

Радость от успеха стерлась, словно и не было ее. Йохан закрыл табакерку и спрятал ее, бездумно и тщательно отряхнул табак с пальцев. Анна-Мария опять появилась нежданно, и только Бог знает, что ей удалось увидеть. Он заметил царапину на фаланге большого пальца и протер ее платком – не хватало только занести заразу и лишиться руки.

К фон Боккам он поехал в угрюмом настроении. Диджле несколько раз осторожно осведомился, что случилось, но Йохан мрачно и колко отшучивался.

На полпути их догнал Уивер, раздобывший где-то буланого в яблоках коня, коротконогого и приземистого, в отличие от него самого, и радостно поприветствовал, словно они не виделись уже много лет. Сидеть на лошади англичанин умел, и хоть у него не было характерной выправки, мешок с картошкой он не напоминал. И все-таки после приветствия Йохан не удержался заметить:

- Надо сказать, господин Уивер, хоть в чем-то вы не преувеличили, по крайней мере, урока три верховой езды вы когда-то получили. Где вы нашли такого одра?

- Мистер Белоручка встал не с той ноги? – добродушно поинтересовался в ответ Уивер, хотя по его лицу можно было легко понять, что его задело это замечание. – Давайте будем считать, что я его одолжил.

- У крестьянина?