Граница

Йохан отправился в библиотеку господина фон Бокка, но читать ему не хотелось – хозяин питал слабость к философским эссе и поучительным историям, которые, впрочем, пылились за стеклом, как и тонкие затертые сборники поэзии, привезенные Софией, напоминавшие сиротский приют в окружении важных монахов. Еще в прошлый раз Йохан заметил, что отсюда открывается превосходный вид – из одного окна были видны горы и лес, из второго, выходившего на другую сторону, можно было полюбоваться потемневшим от времени замком, где держали Уивера. Фугрештмаркт был маленьким городком, даже если сравнивать с Херманнштадтом, где они с Диджле меняли свой облик, и впервые за долгое время Йохан почувствовал себя на краю света, где одного шага достаточно, чтобы ступить за край европейских обычаев и оказаться в темноте чужих представлений и правил. Почему здесь, где почти каждый знал соседа в лицо, собралось столько приезжих и людей, которые враждуют с законом? Можно было подумать, что где-то здесь в горах лежит волшебный камень, который притягивает зло. Разбойники, подлецы, негодяи – и сам Йохан, беглец из родной страны, не лучше них. Он задумчиво взял одну из книг, что лежали на столике у окна и перелистал ее – это была пьеса «Почтовая карета, или Благородные Страсти» господина фон Айренхоффа. На глаза ему попался рисунок, где множество турок в ужасе шарахались от огромной статуи, и Йохан покачал головой. Турки, слуги, кофе, почтовые кареты, капитан фон Эдельзее, служанка Лизетт, графы и бароны, баронская дочь Леоноре и ее жених граф фон Райтбан – везде одно и то же, словно жизнь складывалась из книг и была записана раньше, чем случилась.

- Я восхищена началом, где Лизетт болтает со слугой, - внезапно выпалила за его спиной София, и Йохан захлопнул книгу. – Оно живое, словно стоишь за дверью и слушаешь их разговор! Я видела эту пьесу в театре, но больше люблю воображать, чем смотреть на актеров. А вы заметили, господин барон, мы все время встречаемся в библиотеке?

Йохан обернулся. София прикрыла за собой дверь и сделала большие глаза.

- Тетя задремала, и я выбралась навестить вас, - уже шепотом сказала она. – Вы же что-то хотели мне сказать, да? Я это сразу поняла, господин барон… Иоганн… Или все же Йоханнес?

- Вы удивительно проницательны, баронесса.

Мелкими шажками София прошла к столу и села в кресло, поправив платье. Она доверчиво наклонила голову на бок, глядя на Йохана снизу вверх.

- И о чем же?

- Как прошел ваш вчерашний вечер.

София удивленно взглянула на него, а потом заулыбалась, наверняка решив, что он спрашивает, снедаемый любовью к баронессе.

- Я могла бы догадаться, мой милый барон! Мы не делали ничего предосудительного, - она пожала плечами. – Немного поиграли по нотам, потом без них. Заставили слугу спеть нам несколько старых песен… Герхард такой потешный!

- Слуга баронессы Катоне? - Йохан ждал чего угодно, но непосредственность баронессы удивила его донельзя. Цепной Пес, на его взгляд, был потешен, как дикий волк, запертый в клетке и грызущий ее прутья, брызгая слюной.

- Да-да! Очень приятный человек и так заботлив к баронессе, будто она его родная дочь. Правда, вас он почему-то терпеть не может. Я поняла, что из-за прошлого… И из-за расстроенной свадьбы… - она осеклась, и во взгляде ее мелькнул испуг. София прикусила губу.

- Вы что-то вспомнили?

- Да… - она неожиданно напомнила Йохану сжавшегося зверька. – Вашу решительность. Вы спасли нас с Вольфхартом, взяли его в слуги, не побоялись явиться в ином обличье...

- И? – Йохан не понимал, к чему она клонит.

- Может быть, это вы похитили господина Пройссена, - тихо закончила София и сжала кулачки. – Я не выдам вас, если так. Но это неправильно, если за него пострадает ваш друг.

- Мой друг?

Какие мысли бродили в этой милой юной головенке! Баронесса фон Виссен вовсе не была глупа, как бы порой не казалось иначе, но женское начало заставляло ее полагать, что великие дела в мире творят из-за любви, и у каждого мужчины есть своя прекрасная Елена, ради которой он готов развязать очередную Троянскую войну. Йохан невесело засмеялся. Чего доброго, он действительно окажется первым подозреваемым!

- Я говорю про господина Уивера, - София нахохлилась.

- Мы не друзья с ним.

Йохан поставил второе кресло рядом с Софией. Он сел и доверительно взял девичью руку, и София не отняла ее. На запястье билась тонкая голубенькая жилка – сама жизнь, и Йохан провел по ней пальцами.

- Я не трогал господина Пройссена, - просто сказал он. - И собирался сегодня с господином Уивером наблюдать за птицами. Поверьте, я далек от того, чтобы решать беды столь варварским методом, когда страдают невинные. Скажу вам честно, я подозреваю Герхарда Грау в этом преступлении. Он ведет себя отнюдь не как верный и послушный слуга. То, что я знаю, заставляет предполагать худшее.

София прерывисто вздохнула.

- Он не простой слуга, - тихо заметила она. – Он из обедневшего рода, как я поняла, и был вынужден пойти в услужение. Но он показался мне благородным и милым человеком, немного замкнутым и суровым… Но все бывшие солдаты таковы.