Граница

– Но это невозможно! – воскликнул президент Биль, глядя на него безумными глазами. – Он же абсолютно непроницаемый!

– Тревога… Тревога… Множество посторонних на всех уровнях… – продолжал твердить женский голос, и ее спокойная, обработанная компьютерной программой бодрость в этих условиях казалась совершенно неуместной. – Эхо Сьерра… Повторяю… Эхо Сьерра…

– А это еще что значит? – спросил Дейв.

– Наихудший сценарий развития событий. Всем соблюдать строгий режим изоляции, пока работает спецназ… Но увы, сейчас здесь нет никакого спецназа.

Президент вышел, чтобы обсудить ситуацию с Деррименом и Уинслеттом; выражения лиц у обоих недвусмысленно свидетельствовали, что они уже готовы лезть на стены. Только капрал Суарес, взяв автомат на изготовку, занял позицию, откуда можно держать под прицелом стальную дверь.

– Он говорит, что проникнуть сюда невозможно, – сказал Джефферсон; на лице его выступили крупные капли пота. – Про свою Белую Обитель он тоже так думал. Этан, ты знаешь, где они сейчас и сколько их?

– Много сигналов, – ответил Этан.

Впрочем, сейчас все свое внимание он обратил на черный куб. Продолжали завывать сирены. А тут еще боль во всем теле, как назойливая муха, мешала сосредоточиться.

– Они уже близко, – добавил он. – Сейчас дерутся между собой, и это нам на руку, время еще есть.

Дейв снял свой автомат с предохранителя. Пистолет отдал Оливии, и та с удовольствием приняла оружие.

– Я знаю, что этот куб принесен вам в дар, – сказал Этан. – Значит, он должен как-то открыться.

– Пока ты тут будешь над этим думать, нас всех перебьют. – Джефферсон с ужасом глядел на пистолет в руке у Оливии. – А разве мне не положено пистолета? Может, отдадите?

– Нет, спасибо, мне и так хорошо, – ответила она.

– Можете подержать вот это, – сказал Этан, протягивая ему куб.

– Нет, не хочу. Эта штука… я ее боюсь, как черт ладана.

– Прошу вас, подержите. Мне нужно освободить руку.

С большой неохотой Джефферсон правой рукой взял куб и стал держать перед собой.

– Эхо Сьерра… Эхо Сьерра… – продолжал повторять компьютерный голос, но никакого спецназа не было и в помине, никто не спешил к ним на выручку.

– Как думаешь, сколько у нас еще времени? – спросил Дейв, внимательно поглядывая на дверь и на стены.

– Понятия не… – начал было Этан, но не закончил; при слове «времени» его вдруг пронзила одна мысль: «Да-да, время».

Да-да, этот куб – величайший дар человечеству.

Буквально за несколько секунд в сознании миротворца сменились тысячи комбинаций. Тысячи вероятностей были взвешены, тысячи сочетаний, вариантов и возможностей. Он посмотрел на цифровые часы на стене, на которых только что сменилась последняя цифра, и они показывали 20:52.

– Сейчас я кое-что попробую, – сказал он. – Каждая цивилизация знакома с такими понятиями, как порядок положительного и ничтожного… у вас они обозначаются как единица и ноль. На вашем языке это называется двоичным кодом. Итак, – обратился он к Джефферсону, – что бы сейчас ни случилось, главное, не уроните куб.

– А что должно случиться?

На этот вопрос Этан внимания не обратил. Часы все еще показывали 20:52.

– Один, ноль-ноль-ноль, – Этан начал проговаривать это число в системе двоичного кода, – ноль-ноль-ноль, ноль-ноль-один, ноль-ноль.

Куб не открывался.

Джефферсон ничего не чувствовал: ни движения, ни тепла, исходящего от предмета.

Но тут вдруг на верхней плоскости артефакта загорелись два маленьких квадратика. Джефферсон негромко взвизгнул, но куба не уронил.

В каждом квадратике виднелись два знака, пульсирующие белым светом. Джефферсону они показались очень похожими на китайские иероглифы. Все остальные стороны куба оставались черными.

– Что это? – спросил Дейв. – Откуда ты узнал, как это делается?

– Это хронометр, – ответил Этан. – Используя двоичный код, я назвал числа, указывающие настоящее время. Хронометр настроен на то, чтобы распознать существующую у вас систему отсчета времени и реагировать на человеческий голос. И… я не знал наверняка, но предположил, что куб может реагировать не на прикосновение, а на что-то другое.

Тут он увидел, что президент Биль, Дерримен и Уинслетт тоже заметили, что куб осветился, и направились в комнату. Первым шагал президент.

– Что происходит с этой штуковиной? – не дав президенту заговорить первым, спросил Уинслетт с ноткой безумного отчаяния в голосе. – Это что, бомба?

– Нет. Это… инопланетные часы. – Этан постарался ответить как можно проще и понятнее для землян. – Я просто привел их в действие.

– Часы? И какая, черт подери, от них польза? – раздраженно спросил Дерримен.

– Тревога… Тревога… Большое число посторонних на всех уровнях… – продолжал бубнить свое женский голос. – Эхо Сьерра… Эхо Сьерра…

Впрочем, теперь всем уже казалось, будто компьютер молит о помощи.

– Совсем скоро мы подвергнемся нападению, – сказал миротворец. – Сайферы, конечно, пройдут сквозь стены. Пока этого не произошло, мне нужно кое-что сказать вам об этом предмете.

Он протянул здоровую руку, и Джефферсон с радостью отдал ему куб.

– Я знаю, откуда он здесь. Я узнал эти значки. Но это не просто часы, это кое-что еще.