Граница безмолвия

– Передайте пилотам, чтобы в воздухе переговаривались только на русском, – приказал фон Готтенберг, – а главное, пусть попытаются загнать эту «фанеру» на нашу взлетную полосу. Если же не удастся приземлить, пусть сбивают над озером или болотом. Упадет на болото – сжечь! Но все же было бы неплохо заполучить этот самолетик, – мечтательно произнес он.

– Эти пилоты владеют русским? – удивился Кротов.

– Еще бы не владеть! – приблизилась к нему Янина. – Они ведь обучались в секретной школе германских пилотов, которая до недавнего времени существовала в Советском Союзе.

– В Советском Союзе?! – удивленно уставился на неё штабс-капитан. – Секретная школа германских пилотов?!

– Таких школ в Советской России было создано две. В одной готовили германских военных летчиков, и выпускниками ее стали нынешний командующий люфтваффе рейха Герман Геринг, а также несколько асов; а в другой – танкистов, и в ней тоже обучалось несколько нынешних танковых генералов армии фюрера.

– Коммунистическая летная школа для фашистов?! Вы ничего не путаете, госпожа Браницкая?

– Именно так: коммунистическая школа для фашистов. Хорошее определение.

– Из каких источников, позвольте узнать, получала такие сведения вчерашняя заключенная энкаведистского лагеря?

– Из общения с пилотом одного из этих штурмовиков. Кстати, если я верно поняла, военной тайной у них это не считается. Во всяком случае, теперь уже не считается.

Два штурмовика один за другим поднялись в воздух и, разойдясь в разные стороны, взяли в клещи небольшой самолетик. Пилот, очевидно, был сбит с толку звездами на фюзеляжах, а несколько пулеметных очередей, выпущенных над самой кабинкой пилота, после отчаянных имитаций таранных ударов окончательно лишили его не только выбора, но и способности как-либо объяснить этот поднебесный визит штурмовиков. Совершив облет озера, он, в сопровождении нависавших над ним «мессершмитов», вынужден был приземлиться на посадочной полосе базы «Северного призрака», а еще через несколько минут открыл для себя, что спешившие к его машине люди – вовсе не «красные соколы», а немцы.

Офицер, который летел вместе с ним, не успел выбраться из кабины и там и застрелился, но самого пилота-лейтенанта «норвежцы» сумели взять в плен. При этом внимание всех привлекли какие-то странные кабинки на нижних крыльях этого самолета с двойными крыльями.

Как объяснил офицерам командир звена «мессершмитов» обер-лейтенант Вольф, их трофеем стал самолет У-2 СП, то есть самолет спецназначения, с трехместной кабинкой для пассажиров во фюзеляже и двумя двухместными кабинками на крыльях[33]. Дальность полета в пределах пятисот километров.

«А ведь Янина права, – подумал Кротов. – Судя по всему, этот люфтваффовец, который неплохо ознакомлен с типами русских самолетов, в самом деле был неплохим курсантом «коммунистической летной школы для фашистов».

Когда лейтенанта уводили в штаб, фон Готтенберг приказал штабс-капитану помочь ему при допросе. Кротов с сожалением взглянул на Янину Браницкую: знакомство показалось ему слишком романтичным, чтобы вот так, на полуслове, прерывать его.

– Я знаю, где расположена ваша палатка, штабс-капитан, – успокоила его полька. При этом Кротова удивила не сговорчивость её, а то, что аристократка обратилось к нему, употребив белогвардейский чин, а не чин вермахта. – Так что если ваше приглашение покажется мне достаточно убедительным…

– Считайте, что оно крайне убедительно. Несмотря на то, что на какое-то время мне придется оставить вас.

Пилоту было явно за сорок. Он понимал, что обречен, однако вел себя с тем спокойствием, с которым способны были встречаться со смертельной опасностью только очень мужественные люди. Никакой военной тайной Иван Красильников, как звали пилота, не обладал, а в том, чтобы отмалчиваться и встречать свой смертный час в тяжких муках, – не видел смысла. Еще недавно его самолет был сугубо гражданским и числился как бы при архангельском обкоме партии и облисполкоме, где машину использовали при экстренных вызовах начальства в Москву или для полетов того же начальства по огромной и совершенно бездорожной области. Но теперь он передан авиаполку, базирующемуся на полевом аэродроме где-то между Архангельском и Мурманском.

– Как же вы оказались так далеко от аэродрома, лейтенант? – впервые нарушил молчание штабс-капитан Кротов.

– Группу энкаведистов под Воркуту доставлял, – с усталой грустью в голосе ответил Красильников. – Тот, что в кабинке застрелился, начальником ихним был. Тоже должен был остаться, но слух пошел, что где-то здесь, в районе поселка Вычегда, прямо посреди тундры, видели группу беглых заключенных. У костра сидели. Капитан этот решил лично перестрелять их, видно, отличиться хотел. За такую ликвидацию – вплоть до ордена.

– Вы сказали: «перестрелять»? – спросил Кротов.

– Так ведь приказ такой есть: беглых ликвидировать в момент обнаружения. Как бы по законам военного времени. Не слышали разве?

– Не приходилось.