Граница безмолвия

– Вряд ли кто-либо, кроме начальника заставы, знает точную дату прихода. Да и сам капитан судна его не знает. Севморпуть все еще забит льдинами.

– Так или иначе, а брать придется начальника, – нервно подергал Дятлов за рукоять выглядывавшего из голенища кинжала, словно готов был идти «на начальника» уже сейчас. – Я вот о чем размышляю, штабс-капитан: нам бы выждать, пока пограничники со всем своим барахлишком погрузятся на борт, а тогда бросить на них всю авиационную мощь «Норд-рейха» в виде «Черной акулы», «юнкерсов» и даже «Призрака».

– А что, позволить судну как можно дальше отойти от берега, а тогда где-то там, за проливом, атаковать… – мечтательно посмотрел в пространство между фортом и островом комендант базы.

Рядом, по горному склону, пробежал песец. Бивень инстинктивно, привычным движением охотника, вскинул ружье, однако фельдфебель резко отбил ствол, пригрозив при этом, что пристрелит его самого. Не хватало только, чтобы пограничники всей заставой принялись прочесывать местность. Почти в ту же минуту Нерген высмотрел в оптический прицел стадо диких оленей, которые паслись на берегу реки, почти напротив их стоянки.

– Только бы Кетине не вздумалось устроить охоту на них, – заволновался штабс-капитан. – Пока что нам никак нельзя выдавать себя.

А сам подумал: «Сейчас бы подняться в воздух на «Призраке» да покружиться над этим стадом. И шкур, и свежей оленины – всего хватило бы!» Особенно важно было заполучить несколько шкур. Теперь уже штабс-капитан твердо знал, что на базе ему придется зимовать, и что зимовка эта будет физически и морально трудной, во всех отношениях опасной. Хорошо выделанные шкуры – как раз то, что ему очень пригодилось бы.

– Стадо вспугнуть надо, да, – поддержал его Бивень. – Поближе к базе перегнать. Пугать оленей можно, а вот пограничников пугать нельзя, – как всегда, продемонстрировал свою склонность к философским умозаключениям этот тунгус.

В последний раз осмотрев пограничный форт, Кротов снял всю группу и увел ее к стоянке. Оставляя на ней Дятлова и двух тунгусов, Нергена и Кетине, он пообещал, что пилот доставит им рацию и приказал в случае нападения пограничников по узкому извилистому ущелью с боем отходить в глубину гор. Пограничники должны воспринимать их как группу беглых зеков, дезертиров или просто взбунтовавшейся в связи с войной местной контры. Задача же их поста «Тюлень» заключалась в одном: сообщить о появлении русского судна, которое должно доставить на заставу продовольствие и, возможно, эвакуировать часть гарнизона. Кроме того, они обязаны были обустроить взлетную полосу для «Призрака».

14

К удивлению всего гарнизона этого пограничного форта, старший лейтенант оказался настоящим фортификатором. Когда территория казармы и складов была полностью опоясана оградой, он приказал с двух сторон от ворот выложить небольшие, в два метра высотой, башенки-баррикады. Затем такие же башенки-баррикады появились и со стороны моря, но уже по углам ограды. Были выложены оборонительные точки и вокруг наблюдательных вышек, расположенных у самой заставы, а также в километре на восток и запад от неё. Причем на вышке у заставы теперь постоянно находился часовой, докладывавший по телефону обо всем замеченном на подступах к ней.

Корабль обеспечения все не приходил и не приходил. Присылать на заставу самолет тоже никто не собирался. Но хотя и в штабе погранотряда, и в штабе погранокруга словно бы забыли о существовании этой заставы у бывшей фактории, сам Загревский не позволял своим подчиненным забывать, что они солдаты и пограничники. И со временем от восточной до западной опорных башенок пролегла цепочка из четырех окопчиков, каждый из которых был рассчитан на двух-трех бойцов.

– А ведь начзаставы выстраивает такой укрепрайон, словно под его командованием пребывает целый батальон, – пожаловался как-то старшине командир третьего отделения сержант Ермилов, показывая ему намозоленные ладони.

– Именно потому, что нас здесь слишком мало, он и хочет, чтобы мы были достаточно защищены, – возразил Вадим, которому, в общем-то, старания начзаставы нравились. Можно было лишь пожалеть, что за всю эту работу он взялся только сейчас. Впрочем, это все же лучше, чем сидеть сложа руки и ждать непонятно чего, чем просто отбывать дни службы, томя себя и подчиненных тоской и бездельем.

Теперь же старший лейтенант вел себя, как подобает не только командиру боевого подразделения, но и как хозяйственнику. И старшина одобрял это. Поэтому ничуть не удивился, когда, покончив с фортификационными сооружениями, Загревский приказал углублять подвал, вход в который вел из казармы. Он стремился превратить выдолбленное в скальном грунте углубление в настоящее бомбоубежище.