Границы безумия

— Инспектор вышел, — сообщил тот. — А телефон оставил. Сам не знаю, где его искать.

— Я не могу ждать. — Я опустила плечи, только сейчас осознав, что натянута как струна. — Скоро приеду. У меня появились новые улики, которые надо приобщить к делу. Поищите пока записи с камер наблюдения в районе Блумфилд-Виллас между десятью утра и двумя пополудни.

— Ясно. Только скажи зачем?

— Я получила письмо. Кажется, от Протыкателя…

Точнее, я была совершенно уверена, но нельзя исключать вероятность, что это просто мистификация.

— Господи Иисусе… С чего ты так решила?

— Когда я вернулась с пресс-конференции, под дверью лежал конверт. Видимо, его принесли, пока меня не было. То есть где-то в интервале с десяти пятидесяти до двух. Внутри — письмо. Автор утверждает, будто причастен к смерти последней жертвы. Хотя, что интересно, подписался он не «Протыкатель», а «Рагуил».

— Это вполне может оказаться наш парень. Многие серийные убийцы сами придумывают себе прозвища.

— Знаю. Тем не менее, как тебе и самому известно, громкие дела всегда привлекают всяких психопатов, которые обожают притворяться маньяками, лишь бы вызвать интерес.

— Давай-ка я пришлю к тебе бригаду криминалистов. Сиди дома. Лучше я сам приеду за письмом. Глянем на него вместе.

— Хорошо.

— Ты думаешь, это и впрямь он?

— Да. Во-первых, манера изъясняться вполне соответствует профилю. Во-вторых, он упоминает золотую серьгу в правом ухе покойника. О ней мы прессе не сообщали, знать мог только убийца. И в-третьих, самое важное — нарочито религиозный тон, как у человека, вершащего правосудие от имени Бога.

— Ты и впрямь неплохо понимаешь этого парня.

— Приходится… И еще вот что. Помнишь, ты говорил, будто в колотых ранах есть своя закономерность?

— Да? — встрепенулся тот.

— Покажу на месте. Но, судя по письму, ты все-таки был прав.

— Уже еду!

— Постой-ка. Я не сказала тебе адрес.

— Не надо. Я знаю.

Глава 42

— Господи боже, — произнес Пэдди, цокнув языком и вскинув брови.

Он сидел у меня за обеденным столом и держал в руках записку от Протыкателя. Я на всякий случай отсканировала ее, чтобы на ноутбуке осталась копия.

В углу тихо бормотали новости. Ведущая во всех красках расписывала последнее убийство, не упоминая, впрочем, брызги оливкового масла, которые криминалисты обнаружили на теле. Эту информацию мы решили утаить.

Я рассказала Пэдди, что мог означать узор, складывающийся из ран. Точка за точкой. Наверху — буква Z, обозначавшая мое имя. А внизу, как и предполагал Пэдди, — крест. Пришлось нарисовать на листочке, чтобы он наконец понял.

— Если мы правы, то убийца в момент нападения вполне себя контролировал, — принялась рассуждать я. — А еще это говорит о том, что он чувствует со мной некую связь. Письмо служит доказательством. Обо мне он пишет едва ли не больше, чем о себе. Взгляни-ка сам.

Пэдди взял у меня письмо и прочитал вслух. Руки у него подрагивали.

Дражайшая Зиба Мак!

Я был с тобой нынче утром, когда ты преклонила колени пред алтарем, принимая мое подношение.

Мы с тобой — единое целое. Нас связует сакральная миссия. Меня, судью и палача. И тебя, ангела-хранителя, ниспосланного, дабы меня уберечь.

Тот урод, носивший серьгу, — отнюдь не последний, но ты и сама это знаешь. Ты так хорошо понимаешь меня… И я тоже начинаю тебя понимать.

Всякий раз, глядя в твои глаза, я вижу затаенную боль.

Ты — отверженная. Мучаешься прошлым и никого к себе не подпускаешь. Точь-в-точь как я.

Мы уже вышли с тобой на одну дорогу, но, прежде чем идти дальше, ты должна узнать меня лучше. Скоро тебе выдастся такая возможность.

In nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti[32],

твой покорный слуга,

Рагуил

— Давай-ка обсудим формулировки, — заговорила я, как только Пэдди дочитал до последних строк. — Манера выражаться многое выдает в человеке. С помощью этого письма мы можем проникнуть Протыкателю в голову не хуже Джеймса Брусселя[33].

— А это кто еще такой?

— Он проанализировал манифест Безумного бомбера и первым в мире составил психологический портрет преступника, которого удалось поймать лишь его стараниями.

— Каким образом?