Границы памяти

— Зато охотно поверил Марку. А почему, дорогой? Потому что он говорил то, что тебе приятно?

Соскочив с кровати, он схватил граммофон и расколошматил его об пол.

— Вон отсюда! Я не хочу тебя видеть! Ни здесь, ни в этом городе, ни в этом мире!

— Фредди-Фредди, — покачала головой Лиза. — Ты ведь так и не понял, что я на твоей стороне, — она протянула кисти рук, исполосованные красными ссадинами. — Вот что оставил мне этот подонок руками своей шавки Оливера Мэдисона, — она опустила руки на колени. — Я хочу помочь тебе начать новую жизнь. Если бы я была на стороне Фернандо, разве бы я дала тебе прослушать пластинки?

— Так ты сбежала.

Лиза рассказала историю побега, не утаив и то, с кем она покинула минус шестой.

— Это Генрих открыл тебе Тоннель?

— Да. Если ты доверяешь Генриху, доверяешь Марку, то доверься и мне.

— Меня всю жизнь только и делали, что обманывали. Почему я должен верить сейчас?

— Потому что у тебя нет другого выбора. Либо со мной, либо остаёшься в Культе, а это люди принципиальные. Они не щадят никого, кто посягает на их веру.

— Я хочу поговорить с хозяйкой. Позови сюда Варавит.

— Фред, не делай глупостей! Думаешь, тебе удастся их убедить?

— Думаю, да.

— Зря потратишь время. Культ не оставляет в живых предателей.

— А с чего ты взяла, что я хочу убедить их оставить меня в живых?

Во дворе уже всё было готово. То, что Берроу принял за гимнастику, оказалось подготовкой казни. Посреди двора, где раньше был открытый душ, стоял вкопанный в землю столб. На высоте около метра от земли служители прибили небольшую перекладину, круглую в поперечнике, видимо, для верёвки, и такую же на высоте щиколоток. У основания столба вкопали множество булыжников, чтобы основание не получилось подрыть ногой.

Фред не сопротивлялся. Он позволил плотно привязать себе руки и ноги.

— Прекратите! — закричала Лиза, но её никто не слушал. — Фред, я не знаю, что ты задумал, но это зашло чересчур далеко!

— Мама, — неожиданно сказал Берроу, глядя мачехе в глаза.

Жалость и надежда отобразились на лице Лизы.

«Неужели он назвал меня мамой? За столько-то лет».

Но Фред продолжил:

— Встречай меня на небесах.

Тут Лиза всё поняла. Горечь и гнев исказили её лицо.

— Надеюсь, твоя смерть будет долгой.

2

Служители Культа, все как один, смотрели на Фреда Берроу. Хмурый стоял поодаль, в тени, словно ему не хотелось участвовать во всём этом. Хотелось сидеть у себя в комнате и клеить злосчастную лампу, но, видимо, так было нужно.

— Не в первый раз, — начала Варавит и сделала шаг вперёд. — Уже не в первый раз нам засылают таких, как ты.

— Самозванец! — выкрикнули из толпы.

— Четырежды в истории к нам приходили Лжеинкримы. Четырежды мы изгоняли их. С позором! — она выдавливала каждое слово, будто высекала на камне. — Мы думали, что они больше не явятся в нашу обитель. Ломехузы. Паразиты. Но мы ошибались. Раз за разом позволяли себя обманывать. С сегодняшнего дня двери Культа закрыты для обманщиков и проходимцев. Мы верим, что он придёт! Истинный Саундар. Это случится, и никто не отнимет нашу веру. Даже вы, самозванцы!

— Я так не могу! — воскликнула девочка Лазер и убежала в слезах.

— Когда великий Саундар стоял на эшафоте перед казнью, он произнёс пророческие слова. «Я вернусь. И когда я вернусь, будет пир. Будет реками литься вино. Мужчины и женщины в красивых платьях будут танцевать на улицах, а старики и дети, за длинными столами, разделят медовые лепёшки. Над моей башней поднимут красный флаг. И это будет знак. Всем странам и мирам. Что я вернулся». Но мог ли Саундар предвидеть, сколько найдётся обманщиков, играющих на вере в него? Фред Берроу. Ты — мелкая мушка, что не стоит и волоска того, кто основал этот город — заявился в Чхимтосэн с одной целью. Власть.

— Вы поверили этой суке?!

— Ты не достигнешь этой цели, грязный проходимец! Теперь уже никогда. От лица Культа Саундара приговариваю тебя, Фред Берроу, к смерти. Сожжение было бы слишком гуманно для тебя. Ты будешь сохнуть на этом столбе, пока не умрёшь от голода и жажды. Да свершится правосудие!

На этих словах, почти все разошлись. Остался только Мэй, с горестью глядя на Фреда. Варавит, увидев это, попросила Кордоя приставить охрану, на случай если кто-то решит освободить осуждённого. Рядом со столбом появился Увар с крепкой дубинкой. Мэй понял намёк и печально двинулся прочь.

3

Поздно вечером, ближе к ночи, подошёл Кордой с корзиной круглых пирожков. Сначала Фред подумал, что служитель будет дразнить его, но Кордой развязал тряпку на его рту.

— Открой рот.

— Будешь меня кормить? Ты?

— Жена над тобой сжалилась. А мне никто ничего не скажет.

Пирожок с капустой и рисом был недосолен, но показался Фреду слаще манны небесной.

— Ещё.

— Хватит с тебя.

В издательство, он взял ещё один пирожок и смачно его надкусил. Затем он вновь завязал Фреду рот тряпкой, плавно развернулся и ушёл в тепло и сухость, туда, где ждала семья.

Намного позже, при свете луны, подкралась девочка.