Гравилёт 'Цесаревич'

- Вот и для вас появилась работа, Азер Акопович. Причем не только для вас лично, но и для всей группы разом. Веселее будет. Сделайте-ка мне выборку из всех возможных криминальных сводок вот по какому примерно принципу: покушения на убийство или попытки диверсий, в том числе удачные, при не вполне ясных и совсем не ясных мотивах. В первую голову ищите случаи, когда преступник после совершения преступления оказывался в невменяемом состоянии или погибал, либо умирал при невыясненных обстоятельствах.

- Ясно, - кивнул поручик. Я чувствовал, что он рвется в дело: расследование сенсационное, группа существует уже более суток, а еще ни одного задания. - По какому региону?

Я печально смотрел на него и молчал.

- По всей России? - попытался угадать он.

- По всему миру, - сказал я. Он присвистнул. - Но по России, конечно, прежде всего.

- За какой период? - судя по голосу, его энтузиазм несколько приугас.

Я печально смотрел на него и молчал.

Его лицо вытянулось. Он тоже молчал - угадывать уже не решался.

- Лет за сто пятьдесят, - сказал я наконец. - Насколько достоверной статистики хватит. Двигаться будете в порядке, обратном хронологическому: этот год, прошлый год, позапрошлый год и так далее.

Он храбро слушал, явно посерьезнев. И тогда я, чтобы уж добить его на месте, небрежно осведомился:

- Пары часов вам хватит?

- Да побойтесь бога, господин полковник!... - вскинулся он, но я быстро протянул руку и тронул его ладонь, напрягшуюся на столе. - Все, Азер Акопович, это я уже шучу. Немножко веселю вас перед атакой. Работа адова, я прекрасно понимаю. Не торопитесь, делайте тщательно. Но и не тяните. Я сейчас дам вам копию своего отчета о деле Кисленко - выносить из кабинета не разрешу, посмотрите здесь. Тогда вы лучше поймете, что я ищу. И будете сами проводить предварительный отсев фактов, которые наковыряют ваши ребята. У меня на это времени нет.

Пока Папазян, примостившись в уголке, с профессиональной стремительностью листал отчет, я позвонил шифровальщикам и спросил, не поступало ли на мое имя донесений от Кравайчука. Поступало. Как и следовало ожидать, никаких инцидентов в сфере американской части проекта "Арес" не было. Впрочем, штатники с исключительной вежливостью благодарили за предупреждение, обещали увеличить охрану занятых в проекте лиц и выражали надежду, что мы найдем возможность делиться с ними результатами следствия, если эти результаты, с нашей точки зрения, затронут интересы Североамериканских Штатов. На версии "Арес" можно было ставить крест.

Совсем посерьезневший от прочитанного Папазян вернул мне отчет и ушел, а я двинулся к лингвистам. И тут все было худо. Слова "омон" не знал никто. Компьютерная проработка термина показала, что скорее всего, он является аббревиатурой, и мы обнадежились ненадолго - но когда комп начал вываливать бесчисленные варианты расшифровки, от вполне еще невинных "Одинокого мужа, оставленного надеждой" и "Ордена мирного оглупления народов" до совершенно неудобоваримых, я и оператор только сплюнули, не сговариваясь; а если еще учесть, что аббревиатура могла быть иностранной? Словом эта нить тоже никуда не вела.

Тогда я вернулся к себе.

4

- О, привет! Ты где?

- На работе.

- Уже вернулся?

- Еще вчера. В начале первого пробовал позвонить тебе с аэродрома, но никто не подошел.

- А, так это еще и ты звонил?

- Ты была дома?

- Да, валялась пластом. И, как всегда, кто-то просто обрывал телефон, а встать - лучше сдохнуть. Очень трудный был день, металась везде, как савраска - искала, не надо ли кому дров порубить.

- Прости, не понимаю.

- Работу искала, Саша, чего тут непонятного. Деньги нужны.

- Стася, - осторожно сказал я, - может быть, я все-таки мог бы...

- Кажется, мы уже говорили об этом, - сухо оборвала она. - Давай больше не будем.

Помощь купюрами она не принимала ни под каким видом. Даже, что называется, на хозяйство. Даже в долг; у других считала себя вправе одалживать, у меня - нет. Могла обмолвиться, что в доме есть буквально нечего, и тут же закатить мне царский обед или ужин; а сама, сидя напротив и поклевывая из своей тарелочки, сообщала между делом, что денег осталось в обрез на два дня, и если какое-нибудь "Новое слово", например, задержится с выплатой гонорара, то клади зубы на полку - и у меня кусок застревал в горле, хотя готовила она всегда сама и всегда прекрасно. Однажды я попробовал молча запихнуть ей под бумагу на письменном столе двухсотенную денежку - поутру, уже на улице, обнаружил эту денежку в кармане пальто. Чуть со стыда не сгорел.

- Ну и как - нашлись дрова?

- Представь, да. Кажется, получу ставку младшего редактора в литературном отделе "Русского еврея". И что ценно - не надо каждый день в присутствие ходить. Забежал разок-другой в неделю, набрал текстов - и домой.

- А что случилось, Стасенька? Почему вдруг обострилась нужда?

- Настал момент такой. Подкопить для будущей жизни. Да неинтересно рассказывать, Саш.