Гравировщик и Рита

Рита заходила еще несколько раз. Он потерял представление о времени, но увидев себя в зеркале, висевшем на стене, подумал, что болеет долго. Во всяком случае, у него успели отрасти усы и бородка. Они были темнее, чем волосы, которые тоже подросли и распались на две стороны. Первым побуждением, когда поднялся на ноги, было желание привести себя в порядок. Но Рите понравилось, как он выглядит.

— Вам так идет, — определила она. — Я даже посоветовала бы остаться с бородой.

Её взгляд излучал участие и нежность. Жаль только, что она, как прежде, перешла на «вы». Ему даже вновь захотелось серьезно заболеть. Был поздний вечер, но Рита не спешила.

— Маринка и Гриша передают вам привет. Кстати, Гриша по-прежнему намеревается идти в поход. И просил напомнить, что ждет вашего согласия на участие. — На её лице промелькнуло сожаление. — А знаете, когда мы с Маринкой впервые подкатили к нему, он ко мне интереса больше проявил, чем к ней. А я проигнорировала. Плотный, квадратный, комод какой-то, а не жених. Маринка, не будь дура, перехватила инициативу. Преподала мне урок… Да ну его! — Рита нахмурилась. — Он мне и сейчас не нравится.

— Нормальный парень, — заметил Шаров.

— Нормальный — для меня не предел мечтаний.

Он понял, что она по-прежнему в поиске. Хоть и не нравится ей кандидат наук, завидует подруге.

— А моя хитрость не удалась, — продолжила Рита. — Я вас назвала «другом семьи», но все приняли вашу милость за жениха. Кстати, Гриша тоже посчитал вас нормальным парнем. Выходит, одна я ненормальная.

— Ты себя еще не знаешь, — выдал он утешительную мысль, раньше приходившую ему в голову.

— Да, бросьте! — она как будто взорвалась от внутреннего напряжения. — Я прекрасно себя знаю и осознаю свою подлую натуру! Меня иногда тошнит от самой себя. Но я же не могу выбраться из своей шкуры. Я — это я, и большая разница, то ли мне прищемят дверью палец, то ли кому другому, — взяла его за руку, обняла ладонь прохладными ладошками и ласково поглядела в глаза. — А вы добрый, верный…

Он опять почувствовал слабость.

— Мне сейчас так скушно. Я как будто оказалась в пустыне. Маринка уединилась со своим Гришей. Правда, ко мне подкатывал этот жлоб… Ну, что вы смотрите удивленно? Из нашего дома, Чибисов. Приглашал в «Атлантиду». А туда только за вход пятьсот рублей берут. Поднакопил, видать. Но мне не понравилось его явное намерение купить меня.

— И что ты сделала?

— Да послала его к… — она не стала уточнять, куда послала.

— Рита, а какой сегодня день?

— Суббота.

Он попытался встать.

— Что вы хотите? Скажите мне?

— В шкафу, в кармане костюма билет. Возьми. Завтра премьера. Сам не смотрел, но, думаю, тебе будет интересно.

— Мне не хочется. Но если вы настаиваете…

Просидела до поздней ночи и перед уходом выдала еще одно признание:

— Глеб Константиныч, вы уже, наверно, сами поняли, что я давно не девочка. Со мной всякое приключалось. Даже, бывало, я уступала натиску не очень симпатичным типам. Так что вам, верному и близкому, казалось бы, можно отдаться вполне, без всякого стеснения. Ну, что вы на меня так смотрите? Я про то самое. Но представьте: именно с вами-то я и не могу!.. Не пойму, отчего. И вы меня не напрягайте уж, ладно?.. Отпустите, пожалуйста…

На работе Шарова потеряли, потому что он не удосужился сообщить о болезни. А когда выздоровел и появился в «Райских кущах», к нему тотчас обратился администратор и передал, что его желает видеть директор магазина господин Пулатов. Шаров послушно прошел в служебное крыло супермаркета, где находился кабинет Пулатова.

— Ой, сердит он на вас! — предупредила секретарша Лена. Она вполне симпатизировала гравировщику, особенно после того, как Глеб выполнил для неё несколько заказов, не взяв ни копейки.

В кабинете за столом сидел мужчина пятидесяти лет, с четко вылепленным носом, высоким лбом и темными локонами, ниспадающими на уши. Знакомые девушки с этажа утверждали, что Пулатов носит парик, и вообще любит наводить «понты». А еще девушки говорили, что если их директор к кому-нибудь прицепится, то не отстанет, пока не заездит до полного изнеможения. Поэтому они прозвали его «наездником».

— Можете присесть, — предложил он.

«Значит, могу и не приседать?» — подумал Шаров и остался стоять на ногах.

— Что ж вы не садитесь? — недовольно сказал Пулатов, лишая таки посетителя выбора. — Ну-с, что скажите, дорогой?

— А что мне говорить, Роман Федорович?

— Мне придется с вами поссориться. Продажи за последнее время упали, а вы, похоже, даже не в курсе. Какое-то удивительное с вашей стороны безразличие! Я вижу, у вас в голове, что угодно, только не прибыль нашего магазина. Где вы пропадали в последнее время?

— Я болел. И потом, знаете, мое участие в прибылях ничтожно мало.

Пулатов рассердился.

— Тем не менее, они упали именно, когда вы исчезли!

— Роман Федорович, это случайное совпадение, — Шаров попытался увести тему разговора подальше от своей персоны. — Тут другая причина. По всей видимости, глобальный кризис еще не кончился. Или началась его новая волна.