Граждане

Когда подошли Кузьнар с Илжеком, из группы, стоявшей неподалеку от края котлована, прозвучали приветствия, поднялись шапки и кто-то сказал громко:

— Начинаем, директор! Погода на славу!

К Кузьнару подошел Тобиш. На его серых щеках выступил слабый румянец, ветерок развевал полы короткого пальто.

— Скажешь несколько слов? — спросил он вполголоса.

Кузьнар недовольно поморщился.

— Незачем. Они сами все понимают.

Он посмотрел на часы. Было уже около двенадцати. Солнце пробивалось сквозь большое седое облако с розоватыми краями. «Экая теплынь», — подумал Кузьнар, немного удивляясь тому, что в этот долгожданный день тело у него словно сковано и налито свинцом. В котлован спускался сейчас Побежий. Из кармана его темно-синей куртки торчала бутылка с чаем. Внизу он расстегнулся и стал не спеша снимать куртку, заговаривая с Мисем, который отдавал последние распоряжения Илжеку. Потом оба сложили свои куртки в углу ямы, аккуратно, одна на другую. У коричневой, гладко заровненной стенки котлована стоял Челис, опираясь на заступ, и улыбался, глядя снизу на Кузьнара.

— А ты чего тут? — шутливо спросил Кузьнар, сходя по доскам в котлован. — Тоже строить захотелось?

— Нет, — засмеялся Челис. — Я только так, для подмоги. — Смеялся он, как всегда, слишком громко, переминаясь с ноги на ногу и вертя наголо остриженной головой.

— Перестань ржать! — крикнул ему кто-то сверху.

Челис сразу притих и немного опечалился, но попрежнему не отрывал круглых глаз от Кузьнара.

Мись стоял уже у бетонного вала. Небрежно потрогал шнур, потом поплевал на ладони и вытер их о штаны. В ту же минуту подошел Побежий, за ним — Звежинский в кепке с заломленным козырьком. Набежали подручные.

Кузьнар окинул быстрым взглядом всю картину: людей, замерших на своих местах, размещенные в порядке горки кирпича, забрызганные известкой тачки, землю, бетонный вал. В глазах прямой белой линией замелькал шнур, протянутый горизонтально вдоль фундамента.

— Начинаем, хлопцы! — крикнул он.

С минуту постоял, расставив дрожавшие от волнения ноги, потом перебил Тобиша, не слушая, что тот говорит ему:

— Сейчас, сейчас, погоди…

И, не сознавая, что делает, вдруг очутился за плечами Мися, который уже протянул руку за кирпичом.

— Пустите-ка, Мись, — сказал он едва слышно.

Мелькнули перед глазами чьи-то изумленные лица, но ему было не до них. Лба его коснулся теплый луч солнца, а перед ним совсем близко был серый край бетонного фундамента, над которым уже повисла лопатка в руках Илжека.

— Давай! — отрывисто бросил Кузьнар сквозь зубы.

Услышал мягкое шлепанье и, повернувшись на раскоряченных ногах, схватил два тяжелых, шершавых кирпича.

Он не брался за работу каменщика вот уже двадцать лет, и сначала было трудно. Несколько раз он невольно делал правой рукой те жесты, какие привыкли делать укладчики старого поколения, и, ловя себя на этом, сконфуженно откашливался. Лопатка Илжека, короткая и широкая, с загнутыми краями, предупреждала все движения Кузьнара: паренек работал молча и ловко, приноровляя к ним ритм своей работы. Время от времени он, улучив подходящий момент, подбрасывал новую порцию раствора под самые кирпичи. Тогда раздавался мягкий шлепок, похожий на чмоканье.

Из-под прищуренных век Кузьнар видел большое пространство вокруг. На фоне мягко сиявшего неба теснились люди, наблюдая сверху, как он работает. Издалека долетали приглушенные голоса других — тех, кто занят был разметкой границ для новых котлованов. Стучали молотки — это вбивали в землю колышки, и кто-то в такт покрикивал: «Раз!.. Два!.. Раз!..» Топкая земля оседала под ногами Кузьнара, и ему часто казалось, что он уходит по колена в эту жирную, податливую массу. Он разгорячился, вспотел. Еще не совсем гладко шла работа. Кирпичи на скользком настиле расползались в стороны, и не удавалось с одного маху сдвинуть их вместе и влепить между ними слой соединительного раствора. Но Илжек всякий раз давал ему возможность исправлять промашку. Шлеп! Есть, схватило! Эти два кирпича уже не так-то легко с места сдвинуть, они крепко пристали друг к дружке… Постепенно Кузьнар и его подручный все быстрее согласовывали свои движения, не обмениваясь ни знаком, ни словом. У Кузьнара над бровями и на верхней губе выступили капли пота. Он сбросил куртку, подтянул штаны.

«Благо, на мне ремень, а не подтяжки», — улыбнулся он про себя, вспомнив Шелинга. Потянулся за следующим кирпичом. — Раз! — Этим коротким, удобным словом он как будто отбивал такт и, делая полоборота своим крепким туловищем в сторону горки кирпичей, бурчал себе под нос: — Раз! Раз! Раз!.. Ему отвечало чавканье цемента с лопатки Илжека, тогда он быстро укладывал кирпичи, заглушая это чавканье. И кирпичи садились все лучше, все плотнее. Шлеп!.. Шлеп!.. Шлеп!..