Гражданин по ГОСТу

Мысли директора об использовании клевронина совершенно не приходились по душе механику, прекрасно понимавшего всю опасность его использования. Более того, то, что должно было занять как минимум месяц, требуют завершить к концу недели! Здесь, в непривычно неуютном месте, снова набрасывались мрачные мысли и тревоги, зудевшие непозволительно близко. Быстро сгребая записи, Александр спешит покинуть ставшую чужой комнату, стараясь добраться до парка к ближайшим минутам.

Ледяной ветер сердито забирался под трепещущую рубашку, проникая в каждую щель мерзкими смешками неожиданно появившегося в скромной жизни механика Бездаря. От одного только воспоминания о язвительных смешках, слышимых из уст бесстыдного лжеца, становилось неизменно дурно. Мышеловка его сработала чудно, так слаженно, как работали маленькие друзья-шестеренки в слаженных механизмах, приносивших когда-то истинное наслаждение. Но теперь же, в нервозной торопливости размышляя над досрочным завершением системы, появлялось непривычное чувство журчащего отвращения к собственной работе. Ноги сами вынесли инженера к грудам мусора, протискиваясь сквозь которые, тот оказался на покосившейся скамейке. Кряквы поблизости не было.

Опустившись на деревянные доски, Александр откинулся на спину и глубоко задышал. Нос забивался затхлыми хлопьями серо-рыжего снега. Поминутно бросая взгляд, преисполненный гаснувшей надеждой, отчаявшийся бедняга с ненавистью приходил к простому пониманию: «Тадорнина» куда опаснее, чем казалось на первый взгляд. Стуча механическим карандашом по клеткам, Саша вновь и вновь наблюдал зарождавшиеся формулы, нисколько не радовавшие глаз. Клевронин, пусть и заставлял очистку работать дольше и быстрее, страшно нагревался, выбрасывая вреднейшие пары в воздух. А если таких будет сотни? Сотни тысяч маленьких машин, беззвучно умерщвляющих не только мусорные горы, но и все живое вокруг.

Глаза заслезились. Клокочущий озноб запрыгал по спине, ехидничая повторяя: концепт, концепт, концепт! Захихикал мандраж. Застучали костенеющие артерии.

Слух разрезало крикливое вскрикивание подошедшего розоватого комка, отчего-то крепко ухватившего за штанину посетителя парка.

– Кряквушка, родненькая, что ж мне делать-то с тобой?

Сокрушался он, бережно подсаживая утку к себе на колени. Та, как ни странно, не сопротивлялась и послушно устроилась меховым брюшком на коленях дрожащего Саши, бережно почесавшего кончиками пальцев головку.

– К концу недели затребовали предоставить робота, да погубит этот дрянной клевронин все, когда перегреется. Помочь-то обещали, а выполнят? Уж не верю я этому проныре.

Сердце скакнуло в груди, когда утка положила клюв на большой палец, утешающе глядя глазками-бусинками на Александра. Небрежный розовый пух пощекотал загрубевшую кожу.

– Доделывать надо. Иначе не дадут нам житья с тобой. А так, будет у тебя свой чистый уголок… Все соберут, ежели покажем разработочку им. Птицам врать – дело последнее даже для Васьки.

Воодушевленно крякнув, пушистая подруга важно потопталась на месте, устроившись поудобнее.

– Верно. Надо только поскорее доделать дело и гулять смело. Не забрать тебя, жалко, не поймут ведь, да и как тебе птенчиков в квартире выводить?

«Розовый закат»

Дни пролетали незаметно в работе над системой, похищая свободные часы недолгих разговоров с питомицей, послушно кружившей все это время неподалёку от берега.

Приходя каждый день к прудику, Александр забывался в черчении и расчетах, лениво выписывая мало что значащие символы, засиживался в ночных миражах, теряясь в призраках чёрных гуляний знакомых.

В уши заползал гогот, перемешанный с парами кислого спирта культурного смрада, катавшегося вместе с опьяненными товарищами после счастливо проведённого времени в филармонии.

Крохотные буквы хвастливо танцевали под руками юного мастера, перекрикиваясь с сиявшими сценами ненужной славы. Где-то поблизости хлопали смазанные всхлипы и беззвучное завывание хрипящих голосов сливались кашей. Близился день.

Окинув в последний раз запылённым взором готовый механизм, вернее сказать, один лишь корпус, Александр бодро поплёлся к дверям кабинета директора, ревниво прижимая безжизненный панцирь к груди.

– Здоровы будьте, хозяин

Махнул рукой, зашедший без лишних церемоний механик, поставив на стол серебристо-розоватую коробку. Сидящий в кресле немедленно взглянул на макет, радостно хлопнув по столу ладонью.

– Молоток, Шурка, молоток!

Такое чудо и показать не стыдно на саммите!

– Вы только это, шибко не хвалитесь. Я-то задание Ваше исполнил, да не готово же, толком, ничегошеньки. Опосля доделывать придётся.

– Вот что, добавь-ка, пожалуй, сюда, позанятнее звуков. Имитация деятельности, так сказать.

– Зачем имитация? Не над игрушкой мы работали, а над серьёзным помощником городу!

– Значения, впрочем, немного. Добавь жужжания, подсветку…

– Сделать, чтобы поверили? Вы говорили, клевронин в корпусе должен быть вмешан, да только нагревается он страшно. Сам чуть не потравился, покуда тестировал.

– Указ есть указ.

– Чей указ? Журналиста этого? Что бы он понимал в роботах!