Гражданская игра

Она не спросила, — прошелестела:

— Пришёл?

— Да. К тебе.

— Как всё прошло?

Я не успел ответить: загудел компьютер.

— Сейчас расскажут, — с досадой сказал я.

Она отыскала клавиатуру и собралась подтвердить связь, и тут я решился:

— Погоди. Не спеши.

— Но они… — Мария кивнула в сторону экрана.

Я взял её за руку, и через мгновение мы были в камне. Она в недоумении покрутила головой:

— Включи свет. Я ничего не вижу.

Романтическое настроение испарилось, как любовь к Родине при виде наползающего танка. В каком смысле, не видит? Я огляделся: стены светились как обычно. Бочки с водой, инструменты, одежда… зачем было стараться с наведением порядка, если она всё равно не видит?

— Почему молчишь, милый? — потребовала внимания Мария. — Где это мы?

Но мне нечего было ответить. Камень не хочет с ней знакомиться?

— Слышишь? — спросила Мария.

Я прислушался.

В самом деле. Шорох? Скрипы?

Будто тысяча мышей одновременно грызли плотный, закостеневший от времени картон.

— Да. Слышу. Раньше не шуршало.

И тут я испугался.

Слишком много новаций для одного вечера. А вдруг камень передумает, и не выпустит Марию? Или ещё что-нибудь… ведь это в первый раз я привёл кого-то «в гости». Все остальные «групповые» посещения всегда транзитом: одна нога здесь, другая чёрт знает где… А сейчас: амавроз, шум… каждое из этих событий может предупреждать о чём-то грозном.

Я сжал её руку, и мы вышли в сто третьей.

По-прежнему сигналил компьютер.

— Настойчивые! — одобрительно заметила Мария.

Она ведь не знала, что это тот же сигнал: второй или третий.

— Где мы были? Какой-то чулан?

— Марсианское бомбоубежище, — пробормотал я. — Сам ещё не разобрался.

Зря я пытался показать ей камень. Это могло быть фатальной ошибкой. Не стоило так рисковать.

Мария подтвердила связь, и на экране нарисовались знакомые лица: Юрий, Пётр, Джонсон… и мы с Марией.

Впрочем, ей снова приспичило в ванную. Ускакала, доброжелательно погладив щетину у меня на голове.

— Вы и в парикмахерскую успеваете? — с уважением сказал Юрий, приглаживая свои непослушные вихры.

— И позагорать, — со смешком продолжил Джонсон.

— Это всё, о чём вы хотели поговорить? — с раздражением спросил я.

Я едва сдерживался, чтобы не нагрубить.

Для этих пошлостей не стоило подтверждать связь. И в камень с Марией мне тоже не стоило. Чувствовал себя дураком. Будто надеялся, что дадут в руки журавля, а показали кукиш в небе.

— Не кипятитесь, молодой человек, — степенно сказал Пётр. — Мы поражены эффективностью вашего подполья.

— То ли ещё будет, — брякнул я, не подумав. А когда подумал, решил немного поднажать: — Бленкер — только верхушка айсберга, господа. Всего лишь одно из наших военных изобретений. Послушаю ваши предложения, может, ещё что-нибудь покажу. А бленкер продать мы решили исключительно в рекламных целях.

Они выглядели растерянными. Я ожидал другой реакции. Похоже, что-то скрывают. Или чего-то ждут.

— Давно были уверены, что оппозиция в Мегасоце зачищена под ноль, — осторожно сказал Юрий. — Ваше появление чересчур неожиданно.

— Не путайте оппозицию с подпольем, — высокомерно сказал я, а сам подумал: «точно, скрывают!»

Если бы говорили начистоту, то первым делом поинтересовались бы «другими» изобретениями.

— При всех достоинствах системного насилия, бардак всегда сильнее, — порадовал я своих визави незатейливым армейским юмором. — Чем длиннее забор, тем скорее найдётся умник, который отыщет калитку.

— И что дальше? — с интересом спросил Джонсон. — Так и будете искать калитки или всё-таки снесёте забор?

Мария вышла из ванной, и я решил, что предисловий достаточно:

— Такое впечатление, что вы собираетесь что-то предложить.

— В точку! — жизнерадостно воскликнул Джонсон. — Мы видели вас в деле, и хотим предложить полное финансирование и поддержку на самом высоком правительственном уровне. Речь о вашей паре, Максим. О вас и о Марии. Счёт в банке и возможность ногой открывать самые высокие правительственные кабинеты.

— Открытый счёт в банке, — уточнил Юрий. — За свою жизнь вы не сможете потратить и трети того, что Запад уже готов предложить. А ведь можно ещё поторговаться!

— И полное прощение грехов, — с воодушевлением поддержал Пётр. — Вам простят даже принца.

Я молчал.

Мне ещё никогда не предлагали взятку. Дело новое, ответственное. Но чтобы спорить, нужно хотя бы понимать, за что платят. Бесплатные пирожные всегда колом в горле.

— А если нет? — звонко спросила за спиной Мария.

Они дружно сверкнули улыбками, но инициативу прочно прибрал к рукам Джонсон:

— Только «да», Мария. Чтобы к вашему подполью относились как к свите президента в пятизвёздочном отеле. Всё включено! Кроме свободы, разумеется…

Я по инерции продолжал улыбаться, но чувствовал, как скулы сводит судорогой.

— Буду вам очень признателен, Джонсон, — проскрипел я, — если вы повторите последнюю фразу.

Но вместо него ответил Юрий: