Гражданская война в Испании 1936–1939

Кроме того, 26 января на улицы вышла пятая колонна – правые, прятавшиеся два с половиной года, а теперь сводившие счеты. Они, мужчины и женщины, смешивались с передовыми частями националистов, входившими в город, особенно с «регуларес» Ягуэ, получившими разрешение несколько дней «взимать “военный налог”» (проще говоря – заниматься грабежом) в магазинах и жилых домах, не обращая внимания, кто хозяева – красные или белые. Перед разгромом республиканцы отпустили большую часть заключенных, тем не менее националисты и их сторонники расстреляли за 5 дней «освобождения» около 10 тысяч человек[950]. Итальянские офицеры были шокированы этими хладнокровными убийствами, однако выполняли приказ Муссолини, что любой пойманный итальянец, воевавший за республиканцев, должен быть немедленно казнен, «потому что мертвые молчат»[951].

Генерал Давила, командующий войсками националистов, занявшими Барселону, издал в тот же день предписание о «возврате города Барселоны и остальной освобожденной территории каталонских провинций в состав Испанского государства». Все назначения и указы за период с 18 июля 1936 года аннулировались, каталонским провинциям предоставлялась «честь управляться так же, как остальные части Испании»[952].

Генерал Элисео Альварес Аренас, заместитель министра общественного порядка, назначенный главой оккупационных властей, издал указ, из которого явствовало, что националисты считают себя армией вторжения на завоеванной территории. Фалангист Дионисио Ридруэхо, отвечавший за пропаганду, заготовил листовки на каталанском языке. Узнав об этом, генерал Альварес Аренас приказал уничтожить листовки, а вскоре каталанский язык попал под запрет. «Этот город сильно нагрешил, – объяснил он Родруэхо, – и теперь нуждается в очищении. На всех городских улицах надлежит воздвигнуть алтари, надо непрерывно служить мессу»[953].

Серрано Суньер высказался в беседе с корреспондентом нацистской «Фолькишер беобахтер» уже не в столь литургических терминах: «Город полностью большевизирован. Полное разложение. Население, действия которого я сам проверял, нездорово нравственно и политически. Барселона и ее жители подвергнутся с нашей стороны обращению, подобающему больным»[954].

В день падения Барселоны в городе не вышли газеты. Все издательства были реквизированы и перешли под контроль «Прессы Движения». 27 января вышел первый номер «Hoja Oficial de Barcelona», где говорилось: «Вчера Барселона была освобождена! В два часа дня националистские силы под командованием генерала Ягуэ без единого выстрела вошли в Барселону». В тот же день вышли «La Vanguardia» и «El Correo Catalan». Первая называлась теперь «La Vanguardia Espanola» и имела новый девиз: вместо «Ежедневная газета на службе демократии» – «Ежедневная газета на службе Испании и генералиссимуса Франко». На стенах появились плакаты: «Если ты испанец, говори по-испански» и «Говори на языке Империи!». Книги, запрещенные Церковью и армией, полетели в костер.

Некоторые республиканские офицеры и чиновники не бежали к границе, а ждали в подполье прихода националистов. Среди них был Антонио Родригес Састре, начальник республиканской разведки, работавший на Франко и ставший впоследствии адвокатом в фирме Хуана Марча. Среди оставшихся были те, кто не считал, что должен чего-то бояться, были и уставшие, впавшие в апатию. Завершение боев принесло им подобие удовлетворения, они уговаривали себя, что не может быть ничего хуже того, что происходило в последние месяцы. Однако у большинства ожидание прихода врага лишь усугубило панику. Часть пленных националистов, которую не оставили в Барселоне, погнали впереди отступавших войск. Многих расстреляли конвоиры, тоже потерявшие голову или поддавшиеся горечи разгрома. Среди расстрелянных были епископ Теруэля и полковник Рей д’Аркур, раньше сдавший город.

В 11 часов утра 28 января войска националистов прошли парадом по Барселоне. По наблюдению Рихтхофена, явно позабавленного подмеченным обстоятельством, итальянские командиры были возмущены тем, что националисты не позволили им поучаствовать в торжественном вступлении в город. Эскадрилья «Мессершмиттов» из легиона «Кондор» обеспечивала в воздухе «зонтик» на случай рейда мести со стороны республиканских летчиков. На следующий день летчики-истребители люфтваффе приступили к атакам на низкой высоте на железные и шоссейные дороги, на которых беженцев было столько же, сколько солдат. «Они достигли блестящего успеха, – докладывал Легион, – и летчики постепенно входят во вкус»[955].

Немногие уцелевшие части республиканской армии наносили при отступлении удары отчаяния, к которым относилась оборона Монтсека, или переходили с позиции на позицию, устраивая засады на преследователей. У итальянцев ушло пять дней, чтобы продвинуться на 340 км, от Барселоны до Аренис-де-Мар. Тем не менее Негрин, находившийся в замке Фигераса, пытался возглавить остатки республиканской администрации, рассыпавшейся по разным городам.