Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

Вот как описывает Маковский жизнь в симеизском имении Мальцовых в конце 1917 – начале 1918 г., когда, по его же словам, «революционные безобразия начались и на подступах к Ялте, прежде всего вооруженные наезды матросов из Севастополя, грабивших под предлогом «национализации» и творивших расправу с офицерами-белопогонниками <…> жизнь в Ялте и окрестностях становилась все труднее, для многих – и опаснее»728: «Музыкален был чрезвычайно сам хозяин Симеиза – генерал в отставке Иван Сергеевич Мальцов. После смерти жены жил он одиноко, обозревал в телескоп небо и на альте играл с сопровождением дочери своего управляющего делами Семенова (тоже генерала в отставке) – Настасии Яковлевны, певицы <…> очень тонкой музыкантши. Ее брат был пианистом, окончившим консерваторию, изрядным виртуозом. <…> Окруженная пряно пахнувшим садом вилла Мальцова находилась у моря и возвышалась на скалах над дачной местностью, как замок феодальных времен. Весь воздух в этом уединенном обиталище, казалось, был пропитан соленым запахом волн и зовами неумолчного моря. Рядом с двухсветным залом, где стоял концертный Стейнвей, находилась комната с музыкальными инструментами разных времен, иногда очень замысловатыми <…> Здесь под едва уловимый морской шелест исполняла чета Ян-Рубан-Поль (А. М. Петрункевич и В. Я. Поль. – Прим. авт.) свой репертуар романсов на нескольких языках»729.

После второго установления советской власти в Крыму в 1919 г. и эвакуации большинства именитых владельцев южнобережных имений на кораблях британского флота, С. К. Маковский остался в Ялте и, как мы уже упоминали, был привлечен к деятельности по охране памятников искусства и старины: «С одобрения революционного начальства в лице каких-то затрапезных пролетариев <…> группа художников, архитекторов, писателей взялась охранять памятники искусства, библиотеки и научные приборы <…> После нескольких месяцев нашей «музейной работы», благодаря которой все более или менее художественное было сохранено в ценности, и, когда советская шайка ушла и пришли снова деникинские добровольцы, все «национализированные» художественные ценности были возвращены собственникам по запротоколенным описям, крымская жизнь, хоть и осиротелая, вновь оживилась»730. Впрочем, в возможность уцелеть Крыму от окончательного завоевания красными Маковский, по его словам, не верил, а потому вскоре переехал в Константинополь и перевез туда семью.

Те же из его симеизских знакомых, кто остался в Крыму и не пожелал уехать, закончили, подчеркивает Маковский, печально: «Многие из ci-devant, не успевшие или не захотевшие бежать, были убиты бесчеловечным образом также и в самом Симеизе: и восьмидесятилетняя старушка – милая княгиня Барятинская, и Мальцовы, старшие и младшие. Вместе убиты были мои друзья-симеизцы: Мальцовы Иван Сергеевич и сын его Сергей Иванович с женой Барятинской, и Семенова, и ее отец-генерал; всем по очереди – пуля в затылок. Бела Кун не тронул только малолетних сына и дочь Сергея Ивановича Мальцова, которых увезли вглубь России. Лишь со временем удалось их выписать за границу через английское посольство»731.

До недавнего времени эти строчки были единственным, ничем, кроме воспоминаний уцелевших потомков, не подтвержденным свидетельством трагической судьбы последних хозяев Симеиза. Однако в начале 2000-х гг. помощник прокурора Киева Л. М. Абраменко обнаружил в архивах СБУ и опубликовал подлинные папки с делами, рассмотренными Чрезвычайной тройкой Крымской ударной группы управления особых отделов ВЧК при РВС Южного и Юго-Западного фронтов, и вынесенными постановлениями о расстреле732. Так, в списке из 203 расстрельных приговоров, вынесенных 21 декабря 1920 г., оказались сразу несколько имен, связанных с Симеизом: к расстрелу были приговорены 73-летняя, прикованная к инвалидному креслу княгиня Н. А. Барятинская, ее беременная 40-летняя дочь Ирина Владимировна с мужем, 44-летним Сергеем Ивановичем Мальцовым, и его отец 73-летний Иван Сергеевич Мальцов, основатель курорта Новый Симеиз. На следующий день, 22 декабря, на бывшую дачу Фролова-Багреева у водопада Учан-Су, где приводились в исполнение приговоры, был отправлен среди прочих «бывших» инженер Н. П. Субботин, экс-владелец симеизской дачи «Нора», на деле которого была поставлена резолюция – «черносотенец»733.