Гражданская война в России. За правду до смерти

Приведенные примеры красного террора не охватывают его целиком, а дают лишь общее представление о его особенностях, касаясь наиболее крупных и характерных его проявлений. В тех или иных формах и размерах красный террор проводился на всей территории страны. Например, во время разгрома армии Деникина на Украине, 25 июля 1919 г. «Известиях ВЦИК» объявили, что по всей Украине организуются комиссии красного террора, и предупреждалось, что «пролетариат произведет организованное истребление буржуазии». На деле и на Украине террор решал прежде всего практические задачи: он был направлен на подавление потенциальных очагов вооруженного сопротивления в лице офицеров и полубандитских формирований, а также сопровождал проведение продразверстки такими же радикальными мерами, как и в других регионах, от Средней Азии до Крайнего Севера, от западных границ до Дальнего Востока.

По официальным данным ВЧК количество расстрелов в 1919 г. по сравнению с 1918 г. сократилось с 6300 до 2134 (за 7 месяцев){1178}, а за 1921 г. наоборот выросло до 9701{1179}. При этом официальных данных за 1920 г. нет вообще! Тем не менее, «со всеми оговорками и натяжками, – утверждает исследователь деятельности советских спецслужб О. Мозохин, – число жертв органов ВЧК (за все время Гражданской войны) можно оценивать в цифру никак не более 50 тыс. человек»{1180}. Однако, как отмечает историк И. Ратьковский, массовые репрессии, исключая украинский красный террор весны-лета 1919 г., в последний период Гражданской войны проводились в значительной степени через военные органы и ревтрибуналы{1181}.

Террор начнет стихать только с окончанием интервенции и Гражданской войны. В 1921 г., после Кронштадтского мятежа, большевики пойдут на компромисс с деревней, введя НЭП, а так же предпримут целенаправленные меры для остановки маховика насилия:

Например, В. Шульгин вспоминал, что большевики на другой день после окончания Гражданской войны приступили к целенаправленному подавлению преступности, террора и насилия: «в направлении «смягчения» были даже довольно странные факты. В один прекрасный день пришел циркуляр из Москвы, по-видимому, от Луначарского, – предписывающий читать лекции рабочим и солдатам, с целью развития в них «гуманных чувств и смягчения классовой ненависти». Во исполнение этого те, кому сие ведать надлежит, обратились к целому ряду лиц с предложением читать такого рода лекции и с представлением полной свободы в выборе тем и в их развитии. Эти лекции состоялись. Одна из них имела особенно шумный успех и была повторена несколько раз. Это была лекция об Орлеанской Деве. Почему коммунистам вдруг пришла мысль поучать «рабочих и крестьян» рассказами о французской патриотке, спасавшей своего короля, объяснить трудно. Но это факт…»{1182}

И этот пример был не единичен отмечает Шульгин: «Как он (Котовский) стал командиром дивизии, я не знаю, но могу засвидетельствовать, что он содержал ее в строгости и благочестии, бывший каторжник, – “honny soit, qui mal y pense”. В особенности замечательно его отношение к нам – “пленным”. Он не только категорически приказал не обижать пленных, но и заставил себя слушать. Не только в Тирасполе, но и во всей округе рассказывали, что он собственноручно застрелил двух красноармейцев, которые ограбили наших больных офицеров и попались ему на глаза. “Товарищ Котовский не приказал” – это было, можно сказать, лозунгом в районе Тирасполя. Скольким это спасло жизнь…»{1183}