Гражданская война в России. За правду до смерти

Как видно из графика основной пострадавшей категорией среди мужчин стала молодежь.

Баланс мужского и женского населения СССР по возрастам в 1926 г., млн чел.{1471}

Очевидно, что эти общие потери в Гражданской войне включали в себя и жертвы террора. Особую остроту он приобретал в районах ведения боевых действий, имея целью как подавление сопротивления и устрашение противника, так и являясь эмоциональным проявлением мести или первобытных инстинктов, разбуженных царящим насилием и безвластием. Количество жертв террора в боевых условиях можно представить, как процент от численности боевых потерь противоборствующих вооруженных формирований. Если принять его в размере ~50 % от всех убитых и умерших на этапах эвакуации, не вернувшихся из плена и пропавших без вести для Красной армии{1472}, то число жертв террора всех противоборствующих армий составит не более 400 тыс. человек.

В это количество входят и жертвы тылового террора: против идеологических противников, от подавления крестьянских и казацких восстаний, террора победителей против побежденных в Крыму и на Севере России. Нередко этот вид террора касался не только мужчин, но и женщин, и даже детей, однако они все-таки являлись исключением и составляли относительно небольшой процент потерь.

Таким образом, общее количество жертв террора можно потенциально оценить примерно в 0,4 млн чел. или ~ 0,3 % населения России 1917 г., в границах 1926 г. Конечно погрешность подобных оценок достаточно велика, но она не меняет их в принципе, что позволяет отнести все разговоры о миллионах жертв красного террора не более чем к Большой лжи, не имеющей к реальности никакого отношения[56]. Эта ложь является совершенно осознанной, и является ничем иным, как орудием продолжения Гражданской войны и интервенции в других формах.

Демографические потери населения в Гражданской войне в России составили 20,5 млн чел. или ~15 % населения 1917 г. (в границах 1926 г.), из них погибшими и умершими ~8 %, в том числе от террора ~0,3 %, – много это или мало?

Для сравнения всего за 4 месяца во время французской революции 1793 г. французы посредством гильотины публично обезглавили не менее 17 тыс. своих соотечественников, среди них оказались ученый А. Лавуазье и поэт А. Шенье…[57]. Но это было лишь начало. Пример последовавших массовых казней приводил В. Ревуненков: «выводят приговоренных к смерти на равнину… – и там расстреливают их картечью, расстреливают «пачками» по 53, 68, даже по 209 человек». Были «изобретены» и другие виды массовых казней – например, тысячами людей стали «набивать барки», которые затоплялись затем в реках{1473}. Подавление наиболее известного восстания в Вандее привело к гибели от 0,5 до 1 млн человек{1474}. Всего за период с 1789 по 1815 гг. 0,6–2 млн гражданских лиц были казнены или убиты, что составило 2–7 % населения Франции.

Кроме этого, «Французская революция, – отмечал В. Кожинов, – отличалась от русской более открытой, обнаженной жестокостью. Все делалось публично и нередко при активном участии толпы – в том числе и такие характерные для этой революции акции, как вспарывание животов беременным женам ее “врагов” – то есть превентивное уничтожение будущих вероятных “врагов” – или… на “более ранней стадии” – так называемые “революционные бракосочетания”, когда юношей и девушек, принадлежавших к семьям “врагов”, связывали попарно и бросали в омут…»{1475}