Гражданская война в России. За правду до смерти

К подобным выводам приходил и непосредственный участник событий А. Мартынов: «каждый раз, когда мутная волна бандитизма нас захлестывала… я приходил к убеждению, что в одном пункте мы, меньшевики, были совершенно слепы, что наш меньшевистский взгляд на демократию и диктатуру в эпоху революции есть взгляд маниловский, кабинетный, безжизненно-доктринерский. Когда я очутился на Украине, в самой гуще Гражданской войны, в самом пламени бушующих народных стихий, суровые факты действительности безжалостно разрушали мои старые парламентско-демократические схемы…»{1604}

В Сибири голос либеральной общественности прозвучал на уфимском Государственном Совещании 23 сентября 1918 г., привезенная на него из Москвы В. Пепеляевым Директива кадетского ЦК, «была весьма краткой: диктатура»: «Комитет партии Народной свободы считает, что наилучшей формой для осуществления такой власти было бы создание временной единоличной власти». «Призыв к диктатуре отчетливо прозвучал и на съезде торгово-промышленников, собравшемся одновременно с Государственным Совещанием. Еще более за диктатуру были правые круги русского общества…»{1605}.

Стремление к твердой власти, стали проявляться и в среде простого народа, отмечал колчаковский ген. А. Будберг: «Много говорят о том, что среди населения Сибири поднимается монархическое движение и что лозунг “давайте нам назад царя и урядника” становится все более и более популярным. Это очень возможно, но только подкладка тут не идейная, а самая практическая: изнеможенное всякими перевертиями население, изверившись во всех видах новой власти и видя, что жизнь становится все хуже и невыносимее вспомнило, что тогда жилось куда лучше, и жаждет этого старого как избавителя от всех прошедших по его бокам экспериментов»{1606}.

Генералы, решившиеся взять на себя твердое руководство, скоро найдутся: На Юге России, А. Деникин, перебрав все варианты организации политической власти, скоро пришел к идее «полной концентрации власти в виде диктатуры, признавая такую форму правления единственно возможной в небывало тяжелых условиях гражданской войны…»{1607}. В своем наказе Особому совещанию А. Деникин определял свой «политический курс» как: «Военная диктатура. Всякое давление политических партий отметать, всякое противодействие власти – и справа и слева – карать…»{1608}. В. Шульгин следующим образом разъяснял сущность деникинского наказа: «Добровольческая армия, взявшая на себя задачу очищения России от анархии, выдвинула, непреложный принцип твердого управления – диктаторскую власть главнокомандующего. Только неограниченная, сильная и твердая власть может спасти народ и развалившуюся храмину государственности от окончательного распада…»{1609}.