Гребаная история

— Я пришел, чтобы узнать, что на этой флешке, — в заключение добавил я. — Это всё. Я знаю, что вы не имеете никакого отношения к убийству Наоми. В любом случае я не собираюсь ничего говорить полиции, даю слово, — закончил я дрожащим голосом.

— Вы это слышали? — иронично заметил Даррелл, оборачиваясь к террасе. — Он ничего не скажет полиции. Он нам слово дает!

Затем он в очередной раз отправил меня полетать по воздуху в грязь — такой оплеухой, что я думал, моя голова от нее оторвется. Я потряс головой, подвигал челюстями; боль взорвалась в висках и в затылке. На языке я чувствовал вкус крови и грязи.

Даррелл поднял меня за воротник, отлепив мою дрожащую задницу от слякоти.

— Я тебя сейчас убью! — пообещал он, и в это мгновение я верил, что он так и сделает.

— Даррелл, а что это за история с флешкой? — спросил Хантер Оутс за его спиной.

Даррелл отпустил меня. Я снова приземлился в грязь.

— Не при них, — сказал он.

— Ты как-то замешан в смерти этой девушки? — спросил Старик.

— Что? — Даррелл обернулся и плюнул на землю. — Да я даже не знаю, что это за шлюшка! Может, когда-нибудь я с ней и перепихнулся, не помню. Я что, должен помнить всех телок, которым вставил…

Я сжал зубы, пытаясь не дать выйти наружу ненависти, которая меня ослепляла. Пронзительный взгляд Старика не покидал меня ни на мгновение сквозь пелену дождя, который прилепил ко лбу его светлые волосы и распахнул рубашку на его широкой груди.

— Что ты на самом деле хочешь, мальчик? — вновь спросил он.

Я был в коленопреклоненной позе, руки — на покрытых грязью коленях, бедра — на каблуках. Я откинул со лба прядь.

— Я хочу знать, что на этой флешке и что было в компьютере, который они с Таггертом сожгли. Больше ничего…

— Почему?

— Потому, что ваш сын и Таггерт были на пароме в тот вечер, когда исчезла моя подружка. — Я закашлялся, сплюнул кровь в жидкую грязь. — И если вы не дадите мне то, что я хочу, я вполне могу пойти и рассказать об этом в полиции…

Я увидел, как лицо Старика посуровело, в его взгляде больше не было никакой человечности, по затылку у меня пробежал ледяной сквозняк. «Так и есть, на этот раз ты зашел слишком далеко», — сказал я себе.

Ты мертв.

Вы все мертвы…

Теперь все следили за Стариком, ожидая его реакции.

— Ты играешь в очень опасную игру, маленький грязный ублюдок… Я мог бы спустить собак на двоих из вас, и они в мгновение ока разодрали бы вам глотки… А затем две или три шальные пули для остальных, проникших на частную территорию, и вот он — ужасный-ужасный несчастный случай… Драма, да… Конечно, мне пришлось бы усыпить Башара и Кима Джонга, и это разбило бы мне сердце, но иногда надо чем-то жертвовать…

Его мягкий скрипучий голос был таким же черным, как и тучи наверху. Все мы вздрогнули. Мое адамово яблоко застряло в горле на половине высоты, я откашлялся.

— Если я не вернусь, чтобы отключить программу, видеозапись, сделанная вчера вечером, придет прямо в компьютер шерифа. Она на это запрограммирована. Впрочем, на Гласс-Айленд есть еще кое-кто, кто знает, что мы здесь…

— А если его как следует расспросить и с кишками вытянуть, где это видео и что это за человек? — предложил Даррелл, и его раскосые глаза уставились на меня.

Хуже всего то, что он не шутил.

— Ты как мои сыновья, малыш: у тебя есть яйца, — задумчиво отметил Старик. — Яйца, но не мозги. Твоя история с видео — это блеф.

Украдкой я бросил взгляд на Хантера и Блэйна, стоявших на террасе. Если они сейчас исчезнут, это будет означать, что мы никогда не выйдем отсюда живыми.

— Даррелл, иди сделай копию с этой флешки и дай ее малышу, — приказал Старик. — Затем отведите их за озеро, ты с Хантером, и… сделайте так, чтобы им никогда, никогда не захотелось вернуться, понятно?

Даррелл кивнул с понимающим видом: очевидно, выражение «за озеро» оказалось как нельзя более точным. Чарли, Шейн, Джонни и я обменялись взглядами.

— Но без глупостей, ясно? — добавил Старик.

Затем он повернулся к Шейну:

— Ну а вот ты уже приходил… — Слегка наклонился вперед в своем кресле. — Значит, ты отвечаешь за то, что привел их сюда без нашего разрешения. Ты сейчас останешься со мной… Мы поговорим вдвоем, ожидая их возвращения… Ты же понимаешь, что не можешь творить невесть что и это заслуживает наказания. Понимаешь, малыш?

Уверен, никогда раньше я не видел Шейна таким бледным, таким растерянным.

— Да, мистер, — произнес он, и мне вдруг стало страшно за него.

19. Неделей раньше

Ноа опустил монеты в два газетных автомата перед баром «Чистая вода, мороженое, рыба» на парковке у паромной пристани в Ист-Харбор, затем вернулся к своей «Краун Виктории» цвета серый металлик, неся в руке «Сиэтл таймс» и «Айленд саундер».