Гребцы галеры

В спальне полковничья супруга тяжело опустилась на край кровати, уже не скрываясь, налила себе солидную порцию бренди и проглотила одним махом, даже не покривившись. Мало что не силой усадила меня рядом с собой и, положив горячую ладонь мне на колено, проникновенным шепотом начала жаловаться на тоску провинциальной жизни.

Видя, к чему клонится дело, я поспешил откланяться. Хозяйка, не сделав попытки удержать меня, тяжело откинулась на подушки. Когда я прикрывал дверь, она вовсю уже храпела.

Бригада отдыхала. Люси, погладив шарообразный животик, полюбопытствовала:

— Что-то ты призадержался. Не иначе, хозяйку соблазнял, а?

— Скорее уж она меня.

— Ну и как? Есть успехи?

Я отрицательно покачал головой.

— Надо было икры больше есть. Способствует, говорят.

— Чему?

— Потенции, мой друг, потенции.

— Боюсь, для указанной тобой цели наших запасов икры недостаточно.

— Ну да, — съязвила мышка, — что тебе пожилая леди! Ты у нас по русалкам ходок. Ладно уж, горе. Иди заправься. Я тебе ложку почистила. — И начальница протянула мне означенный инструмент.

Умному совету грех не последовать.

Глава двадцатая

Я как раз был занят засовыванием в самый дальний угол холодильника — от чужих глаз — остатков экзотического харча, переложенного целости ради в непрезентабельную мутную банку с непривлекательной этикеткой консервированной армейской каши из перловки, не менее редкостной в этом мире, чем подлинное содержимое посудины, когда Рой возник подле меня — настолько бесшумно, что я с трудом удержался, чтоб не отпрыгнуть в сторону, испугавшись. Заметив непроизвольное сокращение моих мускулов, бывший мастер-сержант поставил кружку на край стола и, почесав грудь под тельняшкой, приподнял в улыбке вислые, усы.

— Реакция есть, ничего. Успел оценить степень опасности прежде, чем начать оборону. Молодцом.

Я разломил пополам бутерброд с икрой, протянул половину Рою. Тот кивнул, засунул его в рот целиком и сжевал, никак не оценив деликатес. Прихлебнул свой кофе, мотнул коротко стриженной седой головой в сторону курилки.

— Поговорить надо, — повернулся и, не оглядываясь, двинулся туда.

Я переместился в пропахшую табаком пустую комнатенку вслед за ним.

Присев за колченогий столик, Рой без лишних предисловий, окунув в горячий напиток палец, принялся рисовать на замызганной клеенке схему.

— Смотри. Это — Зеркало. Здесь, здесь и здесь — посты охраны. Вот бункер управления. Тут, с востока, — казармы отдыхающей смены караула, позади них… — Он чертил мокрым пальцем все новые и новые обозначения.

— Машину можно поставить с этой стороны, так ее за кустами не видно. Зеркало будет ярдах в четырехстах — один хороший бросок. Я иду первым и беру на себя охрану. Как поднимется шум — перемещаешься к Зеркалу и суешь взрывпакеты под все четыре опоры. Задержка детонатора рассчитана на минуту сорок секунд — достаточно, чтобы все сделать и отбежать в сторону. Отражатель слетит, Ключ завертится, и — вали домой.

— А велика ли охрана?

— Двенадцать бойцов дежурной смены. Если подадут сигнал, то отсюда, Рой постучал пальцем по медленно высыхающему квадратику, — прибудут еще двадцать четыре: отдыхающие и подвахтенные. Плюс начальник караула и разводящие — еще четверо. Ну, из офицерской казармы, может, кто-нибудь, но вряд ли далеко бежать, не успеют. Чтоб заложить взрывчатку, много времени не нужно.

— Ты что, один собираешься воевать с дюжиной, а то и больше солдат?

— Подумаешь! Бывало и хуже. Пяток минут продержусь, а дольше и не требуется.

— Но это верная смерть!

Рой философски пожал плечами:

— Не все ж мне да мне. Должны и меня когда-то.

— Тебе все равно?

— Что зря беспокоиться? Мы со смертью друзья старые. Я ей немало душ скормил, вот только моей она что-то — заждалась.

— Добро. Зеркало взорвалось, дорога открылась. Тебя уже убили, вокруг вся армия собралась. Ты как это, всерьез думаешь, что до меня не доберутся? Что я смогу остаться цел? Сомневаюсь.

— Значит, не судьба. Зато потом кому надо — все уйдут. Стеречь больше будет нечего, солдатня, когда появится возможность, сама на две трети разбежится — они ж к Ключу ближе всех. И пожалуйста: дважды в день по сорок минут ворота домой — настежь.

— Ага. Только я из могилы этого не увижу.

— На остальных тебе что, плевать? Сколько людей заперто тут, как в клетке, не по своей воле! Да и не только людей — вон хоть взять доктора твоего.

— Ну, знаешь, мне моя шкура…

В курилку заглянула, пыхтя, недовольная Рая:

— Мальчики, вы оглохли? Обкричались вас.

— Не слышали мы ничего, — отозвался Рой, — может, опять селектор дурит?

— Сказки не рассказывай. На, держи лучше, — диспетчер сунула ему в руку вызов, — а ты, Шура, дуй в машину живее. Рат давно уже пищит — где, мол, мой фельдшер.

Вопреки заверениям Раи, мышка ждала меня абсолютно спокойно, не спеша крася коготки коричневым лаком из микроскопического флакончика.

— Ну вот, а я бежал зачем-то. Сказали, доктор от нетерпения икру мечет.

— А что, ты весь улов уже в одиночку сожрал и теперь хочешь, чтобы я дефицит пополнила?

— Да нет, там полно еще.

— Без нас-то не приберут?