Греческая философия

Аристотель определяет добродетель также и как середину или умеренность (mesotēs/μεσότης). Но мы не должны обманываться относительно смысла этой формулировки. Добродетель не только приводит в совершенное состояние то, добродетелью чего она является, но и придает совершенство выполняемому им делу. Значит, превосходство, или добродетель, человека - это "такой склад <души>, при котором человек становится добропорядочным и при котором он хорошо выполняет свое дело" (II, 5, 1106 а 22-23)[5]. Различая "середину вещи" ("то, что равно удалено от обоих краев, причем эта <середина> одна и для всех одинаковая": 1106 а 29-31) и "середину по отношению к нам" ("то, что не избыточно и не недостаточно, и такая середина не одна и не одинакова для всех": 1106 а 32-34), Аристотель утверждает, что человек, сведущий в чем-либо, избегает преизбытка и недостатка, "ища середины и избирая для себя <именно> ее, причем середину <не самой вещи>, а <середину> для нас. Если же... искусные мастера... работают с оглядкой на это <правило>, то и добродетель, которая, так же как природа, и точнее, и лучше искусства любого <мастера>, будет, пожалуй, попадать в середину Я имею в виду нравственную добродетель, ибо именно она сказывается в страстях и поступках, а тут и возникает избыток, недостаток и середина. [...] Добродетель, следовательно, есть некое обладание серединой; во всяком случае, она существует постольку, поскольку ее достигает" (1106 b 6-27).

В определении добродетели как середины между двумя крайностями нет никакого намека на посредственность. Наоборот, добродетель - это вершина, с точки зрения совершенства, или блага. Обосновывая свое определение, Аристотель во II книге Никомаховой этики сопоставляет добродетельный поступок с творениями природы и искусства. Последние жизнеспособны или долговечны, когда в них отсутствуют крайности и осуществлено правильное сочетание разнородных и противоположных элементов (первоосновных элементов в природных образованиях; влаг в здоровом теле; пропорций в произведении искусства). Страсти же представляют недостаток и избыток, "больше" и "меньше", и есть своего рода градация от какого-либо качества до противоположного ему изъяна, например, от безрассудной отваги до трусости, от распущенности до бесчувственности. Приведем другой пример. Относительно страстей, касающихся страха и смелости, существует одна добродетель, мужество, и два порока - безрассудная отвага и трусость. Добродетель заключается в достижении правильной середины, но эта середина - не среднее арифметическое двух крайностей. Напротив, добродетель - это подвижная точка равновесия между многими детерминациями. В зависимости от того, как уравновешивают друг друга страсти, точка равновесия может быть ближе к одной страсти, чем к другой. Установление этой середины при содействии известного расположения воли и ума логически предшествует определению двух крайностей, среднее между которыми служит своеобразной мерой. Вот почему Аристотель говорит, что среднее есть также высшая степень совершенства. "Итак, добродетель есть сознательно избираемый склад <души> (hexis proairetikē / έξις προαιρετική), состоящий в обладании серединой по отношению к нам, причем определенной таким суждением, каким определит ее рассудительный человек. [...] Именно поэтому по сущности и по понятию, определяющему суть ее бытия, добродетель есть обладание серединой, а с точки зрения высшего блага и совершенства - обладание вершиной" (II, 6, 1106 b 36-1107 а 8). Этические добродетели - это расположения, относящиеся к страстям, приведенным к некой внутренней мере. Интеллектуальные же добродетели - добродетели мыслительные, ведущие к действию. Они относятся к принятию решения и состоят в правильном суждении, в нахождении наилучшего средства достичь цели; следовательно, они предполагают способность топко улавливать изменение частных и случайных обстоятельств.