Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Эти события сразу изменили политическое положение. Персидская монархия, которая до сих пор употребляла все свои силы на то, чтобы вернуть себе свои собственные вла­дения, теперь снова получила возможность действовать во­вне; а главное, благодаря покорению Финикии, Кипра и Египта, она снова сделалась великой морской державой. Ес­ли Филипп после Филократова мира серьезно замышлял ос­вободительную войну против Персии, и именно с этой це­лью добивался соглашения с Афинами, то осуществление этого плана приходилось теперь отложить до лучших вре­мен. Напротив, теперь надо было позаботиться о том, чтобы Персия не вмешалась в греческие дела. Ввиду этого Филипп постарался сблизиться с персидским царем, в чем ему по­могли его дружественные отношения с Артабазом, шурином Ментора, и с братом последнего Мемноном. В конце концов между Македонией и Персией был заключен мирный и со­юзный договор. Филиппу была предоставлена в Европе пол­ная свобода действий, взамен чего он порвал с мятежными династами Малой Азии, особенно с Гермием, тираном Атарнея и Асса в Эолии. Покинутый союзниками, Гермий дол­жен был теперь искать мира с царем; он принял предложе­ние Ментора — на личном свидании уладить существующие разногласия, но был при этом изменнически взят в плен и отправлен к царю, который велел распять его. После этого принадлежавшие ему укрепления сдались Ментору. Осталь­ные князьки, которые еще сопротивлялись персидскому вла­дычеству, также один за другим были приведены к покорно­сти, и вскоре авторитет персидского царя был восстановлен на всем полуострове, за исключением горных округов Тавра, мисийского Олимпа и части черноморского побережья. Ни­когда со времен Дария и Ксеркса персидская монархия не была столь могущественна.

Артаксеркс был доволен этими успехами и, не желая рисковать плодами своих побед, не имел в виду предприни­мать похода против европейских греков, как ни были благо­приятны для такого предприятия политические условия. Ко­гда Филипп явился на Геллеспонте и осадил Перинф, мало­азиатские сатрапы, правда, прислали подкрепления осаж­денным, и персидские отряды вторглись даже в македонские владения во Фракии; но это было сделано против воли пер­сидского царя, и с тех пор Персия соблюдала по отношению к войнам, происходившим в Греции, строжайший нейтрали­тет. Византия не получила помощи и просьба афинян о под­держке против Филиппа была резко отвергнута. Таким обра­зом, македонский царь мог без помехи со стороны Персии довести до конца объединение европейской Греции.

Теперь, наконец, Филипп мог снова подумать об осуще­ствлении своего великого плана завоевания Персии. В Ко­ринфе был созван конгресс союзных греческих государств и здесь решено предпринять национальную войну против вар­варов для освобождения азиатских братьев (осенью 337 г.). Ближайшей весною (336 г.) в Малую Азию отправилось вой­ско из десяти тыс. человек под начальством Пармениона и Аттала, чтобы прежде всего склонить греческие города к отложению; за ним по окончании приготовлений должен был последовать сам царь с главной армией.

Нашествие застало Персию совершенно неподготовлен­ной. Ибо около того самого времени, когда Филипп в Ко­ринфе провозглашал национальную войну, Артаксеркс III умер, как говорили — от отравы, подосланной ему его все­могущим министром Багоем (337 г.). Багой казнил и стар­ших сыновей царя и возвел на престол его младшего сына Арса. Теперь Багой еще полновластнее царил в стране, чем раньше, и когда Аре сделал попытку избавиться от этой опе­ки, Багой устранил с пути и его вместе с его детьми (335 г.) и возвел на престол одного принца из побочной линии дома Ахеменидов — Кодомана, принявшего при воцарении имя Дария. Некогда юношей он отличился в войне Артаксеркса против кадусиев и получил награду за храбрость; в общем же он ничем не возвышался над средним уровнем восточных царей. Однако, если Багой надеялся найти в Дарии III по­слушное орудие, то он жестоко ошибся. Первым действием нового царя было избавиться от человека, которому он был обязан престолом; Багою пришлось самому выпить тот яд, который он, по преданию, предназначил для Дария III.

При таких условиях центральное правительство страны могло уделять малоазиатским событиям лишь немного вни­мания. Малоазиатским сатрапам приходилось самим думать о том, как спасти свою шкуру; и так как Ментор, главноко­мандующий в приморских провинциях, именно около этого времени умер, то энергичная оборона против врага на пер­вых порах была невозможна. Те из греческих городов, у ко­торых руки не были связаны персидскими гарнизонами, приветствовали македонские войска как освободителей, —