Греческий огонь

Генерал впился глазами в экран. В этот момент мимо него решительно прошлёпали пушистые домашние тапочки. "Тапочки" протянули руку к пульту, и телевизор погас прямо перед носом генерала.

-  Надежда, – сурово сдвинул брови генерал, – что ты себе позволяешь?

-  Дедушка, – Надя была настроена воинственно, – ты забыл? Забыл, да? Посмотри на часы. Нам же за Ваньку молиться надо!

Дед недовольно закряхтел:

- Высечь бы его как Сидорову козу, а не молиться...

-  Как ты можешь так говорить, дедушка! Мы же договорились. Ой, надо остальным напомнить, – она защёлкала кнопками телефона.

-  Ярослав! Это Надя Еропкина. Помнишь? Молодец, Ярослав! Я в тебя всегда верила...

- Паша? Кадет Павел Лобанов? Это Еропкина. Чтобы через минуту стоял на молитве. А то, как мой дедушка, зазеваешься.

- Надежда! – прикрикнул генерал. – Отставить!

Вздохнул, грузно поднялся. Надя подлетела к нему лёгкой птичкой, встала рядышком. На часах пробило девять вечера.

- Просим Тебя, Господи, вразуми раба Твоего, Ивана!

Ярослав Телепайло тащил с почты тяжёлую посылку. Мама к Новому году прислала. Ровно в девять он поставил посылку посреди тротуара в снег, размял онемевшую от тяжести спину. Перекрестился.

- Прошу Тебя, Господи, вразуми раба Твоего Ивана...

Его толкнули. Потом ещё раз. Потом обозвали смачно и с удовольствием. Ярослав стоял как влитой.

Паша Лобанов кормил приблудившуюся во дворе училища собаку. Он кидал ей кусочки подсохшей колбасы. А тут Еропкина – по мобильнику: "Чтобы через минуту...".

Паша Мозг метнулся к казарме, но, чувствуя, что не успевает, прыгнул с разбега в ёлки. Собака, не будь дура, за ним. Она облизывалась и преданно смотрела в глаза кадету. Ждала. "Прошу Тебя, Господи..." Собака терпеливо ждала.

Ставрик и Касси ехали в такси по ночной Москве. Отец водил их в театр и теперь вёз в гостиницу. Ставрик лизал мороженое (пятое за вечер), а Касси посматривала в щёлочку морозного окна. Они так хотели встретить в Москве Новый год, и вот уже совсем скоро...

У них есть приглашение даже на новогоднее шоу на Красной площади.

Вдруг Ставрик больно пихнул в бок сестру. Та мгновенно дала сдачи. Ставрик показал на свои часы. Касси в ужасе вытаращила чёрные бездонные глазища.

- Кирие, синэтисэ тон дуло Су Иоанни!' [Господи, вразуми раба Твоего Ивана.]

Водитель с опаской посмотрел на отца, сидящего рядом.

- Ничего страшного, – успокоил шофёра отец, – дети молятся...

К Новому году Эрнест Кунц завершил съёмку многосерийного фильма о Пушкине под общим названием "Гениальная мартышка". Первая серия начиналась сенсационно, голос за кадром утверждал:

- Доказано, что арапа Петра Великого не существовало. Точнее, не существовало человека с таким именем. Ганнибалом звали... человекообразную обезьяну, привезённую русскому Императору из Абиссинии.

Фильм наделал много шума, появились значки и майки с Пушкиным в новом звероподобном имидже. В культовом журнале "Пись" начали публиковать серию комиксов про Пушкина-обезьянку под названием "Прогулки с Мартышкиным". Примерно в то же время появилась реклама водки "Суворов" на Основном телеканале:

Суворов был старенький, а жена у него была красавица. Жена часто изменяла Суворову, и он очень злился. Разгневается, бывало, вскочит в одной рубашке на коня, выхватит саблю, поднимет по тревоге любимых гренадёров – и пойдёт в атаку на кого Бог пошлёт. Так и польское восстание подавил, под горячую руку, не разобравшись. А потом, когда разобрался, загрустил. «Подайте мне, - говорит, - беленькой». Выпил и полегчало.

Над улицами Москвы затрепыхались растяжки в цветах имперского триколора:

ВОДКА «СУВОРОВ» -НАУКА ПОБЕЖДАТЬ НЕПРИЯТНОСТИ

Уроцкий очень гордился этой находкой.

- Отлично, – говорил он, раскачиваясь на стуле. – Итак, Пушкина и Суворова в расход пустили. Кто там следующий по списку?

От Лебедзинского ему передали ещё один розовый конверт, в котором было продолжение расстрельного списка. За каждое имя банкир предлагал втрое больше. Из конверта вывались на стол какие-то карточки. Уроцкий догадался: это портреты тех, кого надо убрать. Рука потянулась и – отдёрнулась. Это были маленькие иконки.

- М-да-а-а.... – протянул Уроцкий. – Если уж эти опоры удастся подрубить... грохнет нехило. Вся их Россия завалится к пресловутой матери.