Грегорианец. Четвёртый

– Напротив, любезный друг. Поймите, этот алмаз был теперь нашим единственным источником надежды, я мог отыграть на него всё…

– Я трепещу! – потупился Дартин.

– Итак, я сказал моему партнеру о вашем алмазе. Оказалось, что он тоже обратил на него внимание. В самом деле, мой милый, какого! Вы носите на пальце звезду с неба и хотите, чтобы никто её не заметил! Это же невозможно!

– Заканчивайте, – сказал с безысходностью во взгляде и настроении парень. – Даю слово, ваше хладнокровие убийственно!

– Итак, мы разделили этот алмаз на десять ставок, по сто сотых каждая.

– Вам угодно шутить и испытывать меня? – спросил парень, которого гнев уже схватил за волосы.

– Нет, я не шучу, Торпеду в сопло! Хотел бы я посмотреть, что бы сделали вы на моем месте! Я две недели не видел человеческого лица и совсем одичал, беседуя с бутылками.

– Это еще не причина, чтобы играть на мой алмаз, – возразил Дартин, судорожно сжимая руку.

– Выслушайте же конец. Десять ставок по сто сотых каждая, за десять ходов, без права на отыгрыш. На тринадцатом ходу я проиграл всё. На тринадцатом ударе, число тринадцать всегда было для меня роковым. Как раз тринадцатого июля…

– К черту! – крикнул Дартин, вставая из-за стола. Сегодняшняя история заставила его забыть о вчерашней.

– Терпение, – успокоил Клерик. – У меня был свой план. Роклэндец чудак. Я видел утром, как он разговаривал с Мо, и Мо сообщил мне, что он предложил ему поступить к нему в услужение. И вот я играю с ним на Мо, на безмолвного Мо, разделенного на десять ставок.

– Вот это ловко! – вновь опешил Дартин, невольно разражаясь смехом.

– И вот благодаря десяти ставкам Мо, который и весь-то не стоит одной сотой, я отыграл алмаз. Скажите после этого, что упорство не добродетель!

– Клянусь честью, это очень забавно! – с облегчением выразился Дартин, держась за бока от смеха.

– Вы, конечно, понимаете, что, чувствуя себя в ударе, я сейчас же снова начал играть на алмаз.

– Ах, вот оно что! – вновь тень омрачила лицо Дартина.

– Я отыграл опять проиграл и снова отыгрался. Это великолепный ход, и я остановился на нём.

Дартин вздохнул так, словно у него свалился с плеч весь кабак.

– Так, значит, алмаз остается в моем распоряжении? – робко спросил он.

– В полном вашем распоряжении, любезный.

– Да на что нам амуниция флайтов без самих их?

– У меня есть на этот счет одна идея.

– Шосс, вы пугаете меня!

– Послушайте, вы, кажется, давно не играли, Дартин?

– И не имею ни малейшей охоты.

– Не зарекайтесь. Итак, говорю я, вы давно не играли, и следовательно, вам должно везти.

– Предположим! Что дальше?

– Дальше? Роклэндец со своим спутником еще здесь. Я заметил, что он очень сожалеет о кофрах с оружием. Вы же, по-видимому, очень дорожите своим флайтом… На вашем месте я поставил бы.

– Но он не согласится играть на одну амуницию.

– Поставьте черт побери! Я не такой себялюбец, как вы, ставьте и мою.

– Вы бы пошли на это? – нерешительно спросил Дартин, помимо воли заражаясь уверенностью.

– Клянусь честью, на один-единственный ход.

– Но, видите ли, потеряв флайты, мне чрезвычайно важно сохранить хотя бы амуницию с комплектом оружия.

– В таком случае поставьте свой алмаз.

– О, это другое дело! Никогда в жизни!

– Торпеду в сопло! – выразился Шосс. – Я бы предложил вам поставить Праща, но, так как нечто подобное уже имело место, иностранный вельможа, пожалуй, не согласится.

– Знаете что, любезный? – не вытерпел Дартин. – Я решительно предпочитаю ничем не рисковать.

– Жаль, – холодно произнёс Шосс. – Этот роклэндец набит кредитами под завязку. О, да решитесь же на один ход! Один ход, это минутное дело.

– А если я проиграю?

– Вы выиграете.

– Ну, а если проиграю?

– Что ж, отдадите амуницю и делов-то.

– Ну, куда ни шло, один только ход! – сдался парень.

Шосс отправился на поиски игрока и нашёл его в боксах техников, где тот с вожделением разглядывал кофры, набитые амуницией. Случай удобный и Шосс предложил свои условия. Два комплекта в превосходных кофрах против одного лайтфлая или ста сотых кредита, на выбор. Роклэндец быстро подсчитал и охотно согласился.

Дартин, дрожа, бросил кости и выпало три очка. Его бледность испугала Шосса, и он ограничился тем, что сказал:

– Неважный ход, приятель… Вы, получите флайты с полным комплектом.

Торжествующий вельможа из империи Рош даже не потрудился смешать кости. Его уверенность в победе была так велика, что он бросил их на стол не глядя.

Дартин отвернулся, чтобы скрыть досаду.

– Вот так штука, – как всегда, спокойно проговорил шосс. – Какой необыкновенный ход! Я видел его всего три раза за всю мою жизнь. Два очка!

Роклэндец обернулся и онемел от изумления, а Дартин онемел от радости.

– Да, – продолжал Клерик императора, – всего четыре раза! один раз раз у меня, в моем замке в… словом, тогда, когда у меня был замок. Раз у господина Вельера, когда он поразил всех нас, и, наконец, раз в кабачке, где я метал сам и проиграл ужин.

– Итак, Дартин, вы берете свой флайт обратно? – спросил вельможа.

– Разумеется.

– Значит, отыграться я не смогу?

– Мы условились не отыгрываться, припомните сами.

– Это правда, флайт будет передан вашему слуге.