Грейс Келли. Жизнь, рассказанная ею самой

Кстати, подарки шаху я не вернула, он и не напоминал, а потом раздарила подружкам невесты на свадьбе. Золото и бриллианты в немыслимом количестве для девушек даже из очень состоятельных семей было шокирующим. Джуди Кантер даже пыталась отказаться от золотой птички с сапфировыми глазками в золотой же клетке тончайшей работы. Пришлось объяснить, что я просто не могу оставить у себя вещи, подаренные другим поклонником. То, что клетка так и осталась в неразвернутой упаковке, ничего не значило.

Дон Ричардсон организовал мне встречу с замечательной женщиной – Эди Ван Клев, и та стала моим агентом.

Почему это так замечательно? Обычно агенты – мужчины, которые все судят со своей точки зрения и к женской внешности относятся весьма потребительски. Эди лучше мужчин понимала, как может измениться внешность от самой малости – мешков под глазами от недосыпа или умело подкрашенных губ. Можно возразить, что это прекрасно понимают и мужчины-гримеры, но ведь гримеры не выбирают актрис на роли и не организовывают для них контракты.

Эди талантливая до невозможности, и то, что она взяла меня под свое крыло, обнадежило. Именно Эди привела меня на телевидение, кроме того, она старалась, чтобы меня не забыли и в театрах. Но я сама бралась за любую роль, которая подворачивалась, очень хотелось играть, хотелось, чтобы меня не забыли, да и зарабатывать на жизнь тоже хотелось.

Эди же организовала мне и пробы на «ХХ век – Фокс».

Получив телеграмму от Стэнли Крамера, я не поверила своим глазам. В телеграмме значилось:

«Приглашаем прибыть 10 августа на пробы. Главная роль с Гарри Купером. Рабочее название – «Ровно в полдень».

Голливуд. Главная роль. Гарри Купер. Продюсер Стэнли Крамер. Режиссер Фред Циннеманн.

От этого можно было сойти с ума. Я визжала так, что перепугала всех птиц в округе.

Из труппы летнего театрика, где я играла в Колорадо, в Голливуд отпустили безоговорочно, тем более на главную роль и в паре с Гарри Купером. Я понимала, что это ради возможности в следующем году упомянуть о роли (если она состоится, ведь пробы – еще не съемки) в афише ради привлечения зрителей.

В Голливуде я уже бывала, играла крошечную эпизодическую роль девушки в кабинете адвоката. Минимум слов, минимум действия, минимум оставшихся после монтажа кадров. Зато гонорар позволил купить норковое манто, в котором я щеголяла всю следующую зиму. Именно оно покоилось на стуле с надписью «трон».

Но я была загодя напугана советами дяди Джорджа, знавшего голливудскую систему не понаслышке. В тридцатые годы дядя был вынужден оставить свою обожаемую квартиру в Филадельфии, чтобы, переселившись в Лос-Анджелес, дорабатывать в Голливуде чужие сценарии и писать свои. Он все время твердил:

– Только не заключай долгосрочный контракт! Это конец творческой свободы.

Пришло время, и я все же заключила, правда, на своих условиях (спасибо дяде Джорджу за его советы!). Но тогда об этом не могло идти и речи.

Стэнли Крамер был свободным продюсером, работавшим вне студий, а потому сам подбирал актеров на роли, советуясь только с режиссерами, а не со студийным руководством. Так легче и труднее одновременно. Связанные контрактами со студиями актеры вынуждены соглашаться на роли, потому что должны студии, а несвязанные могут не согласиться. Кроме того, аренда студийных помещений, аппаратуры, обслуживающего персонала дорого стоит и четко ограничена временными рамками. Это заставляет снимать картины в сжатые сроки, не остается возможности для маневра в случае чьей-то болезни или просто неудач.

Но мне нравилась именно такая система. При ней меньше бедлама, потому что организаторы знают, что ограничены во времени, деньгах и актерах.

С Циннеманном мы произвели друг на дружку странное впечатление. Позже оказалось, что одновременно подумали: «Ну и зануда!» Разговорчивым режиссера не назовешь, я могу быть болтливой только в обществе тех, с кем хорошо знакома и к кому расположена. Позже мы с Фредом болтали, и не раз, но тогда ограничились простыми «да» и «нет». Очень содержательная получилась беседа режиссера с актрисой, которая готовилась сыграть главную роль. Но мне пришлось по душе.

Играть супругу шерифа, в роли которого мой кумир Купер, – это даже не мечта, о таком я мечтать не отваживалась. Меня утвердили на роль, причем Циннеманн посоветовал:

– Ничего не пытайся изобразить. Достаточно, если ты будешь самой собой.

А как же актерская техника? Необходимость изображать гориллу или тюленя? Как же все, чему меня учили в Академии? «Ничего не играй, просто будь собой» – это же больше похоже на ежедневно предаваемый анафеме «Метод»!

Вот где стало очевидно преимущество кино перед театром. В театре режиссер вынужден либо выбирать пьесы, в которых есть роли для актеров, играющих у него в труппе, либо ангажировать нужных ему исполнителей из других трупп. И то и другое сильно ограничивает. Конечно, хорошо, если в труппе достаточно звезд, умеющих сыграть все, от гориллы до Гамлета, но такое бывает редко.

У режиссеров кино возможностей в тысячу раз больше, выбор шире. Но и сложностей тоже.