Грейс Келли. Жизнь, рассказанная ею самой

– Ну что ж, без контракта никаких съемок в этом фильме у вас не будет. Студия не заинтересована давать работу начинающим актрисам и продвигать их, если те не желают работать на «МГМ» не один год.

Я вздохнула:

– В чем, собственно, заключается ваш контракт?

Все было стандартно: определенная оплата, семь лет, в течение которых студия вправе расторгнуть контракт, обязательство играть в определенном количестве фильмов.

– Я не заинтересована в заключении долгосрочного контракта, и если сделаю это, то на своих условиях.

Глаза Люсиль Кэрролл были готовы вылезти из орбит. Нахалка, которая еще ничем себя не проявила, смела ставить студии «МГМ» свои условия! Но опытная Люсиль позволила мне их озвучить.

– Во-первых, я хочу иметь право жить в Нью-Йорке, когда нет съемок. Во-вторых, не более трех картин в год, чтобы я имела возможность играть в театре, если пожелаю. В-третьих, я не желаю принимать участия ни в каких студийных мероприятиях, если они мне не по душе.

Если до того глаза Люсиль еще не совсем вылезли на лоб, то теперь они сделали это окончательно. Мне показалось или она перевела дух? Наверное, Кэрролл считала меня настоящей глупышкой, потому что я не требовала более высокой оплаты, притом что мне назначили семьсот пятьдесят долларов в неделю при сорока неделях занятости в год. Многие начинающие актрисы получали по тысяче и даже тысяче пятьсот долларов.

Студии и Люсиль было абсолютно все равно, где именно я намерена жить, когда нет съемок, главное, чтобы являлась по первому требованию. И против участия в театральных постановках тоже возражений не нашлось. Глаза Кэрролл говорили:

«Да играй ты где хочешь!»

Несомненно, она знала все о моей театральной и кинокарьере, а также о том, что мне нужны деньги и я подрабатываю манекенщицей.

Я сумела пискнуть по поводу права отказа в съемках, если материал не подходит.

– Поймите, я не хотела бы играть совершенно не подходящие для меня роли.

Люсиль окинула меня взглядом с ног до головы, это было нетрудно, поскольку я сидела на стуле, а не на диване. В глазах появился интерес…

– Думаю, у вас столь специфический вид и манера держаться, что, даже получив приглашение на пробы в роли замарашки или пьянчужки, вы просто таковые не пройдете. Не стоит беспокоиться, у студии не так много леди среди актрис, чтобы предлагать вам роль потаскушки, а для певички варьете или проститутки вы просто не подходите.

И все же я оговорила право выбора, пусть и в некоторых пределах.

В целом контракт не был таким уж кабальным, однако пришло время, когда он едва не испортил мне жизнь…

Дядя Джордж в ответ на мое сообщение о контракте немного помолчал, потом вздохнул:

– Полагаю, у тебя не было выбора, Грейс?

– Не было. Иначе роль не получить, не только эту, вообще никакую. Надеюсь за семь лет стать звездой, которой уже не смогут диктовать кабальные условия.

Это была насмешка, потому что в Голливуде звездами становятся либо до двадцати пяти лет, либо не становятся вообще. Мне исполнилось двадцать три, еще чуть – и будет поздно. Возраст тоже сыграл свою роль в решении контракт подписать. Времени на раздумья у меня просто не было.

– Насколько мне известно, твои условия не столь уж кабальные. Зачем ты оговорила право играть на сцене, надеешься вернуться в театр? Грейс, не стоит, актер либо театральный, либо кино. С твоим голосом будет трудно полноценно играть на театральной сцене, это реальность, которую стоит принять во внимание. Потому постарайся пробиться в кино.

– Постараюсь, дядя. А по поводу голоса ты прав. Театр не для меня именно из-за отсутствия сильного голоса.

– Я рад, что ты не витаешь в облаках.

Как же не витаю? Очень даже витала!

«Могамбо» – так назывался ремейк «Красной пыли», которую теперь снимали с Авой Гарднер вместо Джин Харлоу. Повзрослевший Кларк Гейбл произносил почти те же фразы, что и двадцать лет назад, только партнерши были другими да антураж сменился.

Кларк Гейбл в качестве партнера, с которым предстояло целоваться, Ава Гарднер в главной женской роли, озеро Виктория и саванна в качестве декорации, роскошные условия проживания и отсутствие какого-либо присмотра со стороны семьи сделали съемки незабываемыми.

В Восточную Африку никто из Келли отправиться просто не мог, к тому же нелепо – присматривать за девушкой, которой шел двадцать четвертый год! В фильме я играла саму себя – добропорядочную англичанку, привыкшую к перчаткам и шляпке, которая, попав на сафари, вдруг сбрасывает с себя все оковы и раскрывает внутреннюю сущность.

Муж, столь же добропорядочный и чопорный, так и оставшийся в оковах, забыт ради отъявленного негодяя и проходимца. Не менее колоритна и роль у Авы Гарднер, она играла ловкую охотницу за богатыми мужчинами.