Грейс Келли. Жизнь, рассказанная ею самой

Одно дело поведать Америке, а за ней и миру о том, что я до самой Академии гнусавила (кстати, хорошо бы тогда объяснить, почему родители не позаботились о приведении моего голоса в порядок, и это сделала я сама, когда уже самостоятельно жила в Нью-Йорке!) или что я была страшно неуклюжим подростком, но совсем другое рассказать на страницах лос-анджелесской газеты о моих поклонниках, увлечениях и сделанных мне предложениях! Она не забыла никого из моих возлюбленных или просто ухажеров, обо всех сообщила подробно с собственными комментариями, совсем нелицеприятными. Конечно, Ма Келли называла молодых людей вымышленными именами, но, во-первых, любопытным ничего не стоило узнать настоящие, во-вторых, так еще хуже, потому что создавалось впечатление, что Грейс Келли напропалую крутила романы с кем попало.

Кроме того, отношения с Кларком Гейблом, и не только с ним, которые мы старательно скрывали и даже преуспели в этом, теперь выплыли наружу. Я очень боялась, что своим гадким поступком Ма просто разрушит не только мой возможный брак, но и мои отношения со всеми друзьями и любовниками. С бывшими возлюбленными мы оставались приятелями, теперь это могло рухнуть в одночасье, грозя погрести под собой и мою репутацию вообще. Любой обиженный на такую ненужную откровенность бывший любовник мог в отместку изложить даже факты и подробности, которых не было в помине, и я никогда не смогла бы оправдаться и доказать, что это ложь. Я очень надеялась, что этого не произойдет, так и случилось, мои друзья оказались куда порядочней моей собственной мамочки.

О том, каково после такого поступка пришлось мне, мама, конечно, не задумалась вообще, я по-прежнему не существовала для семьи Келли. А то, что мне сделал предложение князь Монако, как и получение ранее «Оскара», было просто мелким недоразумением. Грейс не могла вознестись так высоко, это не ее место, а потому следовало всем-всем рассказать, какова я на самом деле!

Я так и не поняла, зачем она это сделала, потому что объяснения вроде «надежды тем самым пресечь многочисленные слухи и домыслы» и что «гонорар за серию статей целиком и полностью передается Женскому медицинскому колледжу в Филадельфии» могли вызвать у меня только приступ бешенства!

Получить такой удар со стороны собственной семьи было ужасно. Я впервые взорвалась. Даже не дочитав статьи до конца, позвонила матери и поговорила с ней так, как никогда и ни с кем в жизни! Не помню, что именно говорила, вернее, шипела или цедила сквозь стиснутые зубы, чтобы не кричать на весь дом, но, кажется, сказала, что если они никогда ни в чем в жизни мне не помогли и не поддержали, то следовало бы иметь совесть и хотя бы не мешать, что я больше знать не желаю всю ненормальную семейку, а если она скажет обо мне еще хоть слово, изложу в ответ всю подноготную семейства Келли, в том числе и об их собственных отношениях с отцом!

Я еще много что говорила, не позволяя ни перебить себя, ни оправдаться.

– Мне наплевать на твои оправдания! Если ты не считаешь нужным быть порядочной по отношению к своей нелюбимой дочери, то и я не считаю себя обязанной быть таковой по отношению к тебе. Если развалится мой брак с Ренье, я пойду на все, чтобы уничтожить все семейство Келли!

Я грохнула трубку на рычаг так, что телефон свалился на пол и разбился. Наверное, мать звонила мне, но не смогла дозвониться. Она предприняла отчаянные попытки рассказать всем знакомым, что у нее почти силой вырвали эти статьи, что не позволили даже проверить текст, что она сделала это из лучших побуждений, желая показать всем, что князь Ренье вовсе не единственный, кто желал бы жениться на Грейс, и потому не стоит думать, что Келли так уж цепляются за князя…

Если можно было испортить все еще больше после серии статей, то мама это сделала.

Статьи назывались «Моя дочь Грейс Келли. Ее жизнь и любовные увлечения», и главное впечатление, которое должны были оставить у читателя: заботливые родители всю жизнь в поте лица трудились, чтобы их дочь, мало на что способная глупышка Грейс, выросла образцовой будущей супругой, строго следили за моей нравственностью и поведением. Но, подробно рассказывая о том, как «отшивали» одного за другим моих поклонников, Ма Келли преуспела в обратном: складывалось впечатление, что я приводила в дом каждого мужчину, что попадался мне на пути, и представляла своим возможным мужем. И только суровая бдительность родителей не позволяла очередному недостойному войти в семью Келли или просто одурачить меня.

Любому незнакомому со мной в жизни читателю могло показаться, что в семье Келли существует огромная амбарная книга, в которую родители вносили каждого претендента на тело Грейс и помечали в графе «Итог»:

– Отказать!

Это было просто подло, а я сама оказалась в нелегком положении выбора. Я могла одним усилием порвать отношения с семьей, чего в тот момент мне очень хотелось. Давным-давно независимая материально, я могла разорвать и моральную зависимость. Пожалуй, это единственный момент, когда я действительно что-то могла.