Грейте ладони звездами

Ага, так-то она и забыла... Врушка. Но талантливая!

И снова – мне:

Сегодня вечером у нас с подругами намечаются небольшие посиделки, и я ума не приложу, как одна управлюсь со всеми закусками... Джессика, не могли бы вы остаться и помочь мне с этим! Вам обязательно это оплатят, я обещаю.

Закуски? Разве я нанималась прислуживать ее подругам? Тем более, мне надо сына из садика забрать, о чем я Ванессе и сообщаю.

Но ведь ты можешь кого-нибудь попросить сделать это вместо тебя, разве нет? – плаксивым голоском осведомляется она. – Джессика, прошу вас, выручите по-дружески.

Вот так прямо «по-дружески»... Даже смешно.

Разве тебе не могут помочь Сюзанна или Моника? – прорезается голос у нашего молчаливого героя. – Попроси их.

Я просила, но они сегодня не могут – приглашены на вечеринку.

Уверена,  она придумала это прямо на ходу... Но унижаться как-то не хочется и я уверяю ее, что так и быть, останусь и помогу ей с закусками. Долгую, томительную секунду после этого мы все молчим – наверное, из-за неловкости, от которой, как ни крути, даже воздух вокруг нас вибрирует. И тогда, повинуясь неведомому куражу, я неожиданно произношу:

У вашего мальчика пуговка вот тут оторвалась, – не решаюсь тыкать пальцев в сторону Доминика и указываю на собственную шею, – если хотите, могу подсобить с этим.

Пуговка, действительно, еле держится, и мне забавно наблюдать, как вспыхивает личико девушки, обращенное к Доминику, и как он сам вскакивает с кровати, на которой все это время неподвижно восседал мраморной статуей, и сопит так отчаянно, что вполне мог бы поучавствовать в корриде... вместо быка в самой разъяренной его ипостаси.

Но мне совершенно не страшно... Красная блузка-то не на мне!

Восторг я, да, ощущаю, но не страх. Чего мне, спрашивается, бояться?

Могу даже помочь снять рубашку, если вам это не под силу, – добиваю я мальчика с оторванной пуговицей, который продолжает сверлить меня почти ненавидящим взглядом. Я тоже смотрю на него – дерзко и вызывающе. Мне стыдиться нечего, это не я тут в нижнем белье красуюсь перед чужим человеком! А некоторые и вовсе голым торсом щеголяют... что, впрочем, не впервой.

Тогда на адреналине я и не осознавала, насколько больно мне было видеть этот его насупленно-разгневанный взгляд, но после... после я весь остаток дня только и видела внутренним взором эти его голубые и такие непримиримые глаза. Что я тебе сделала, хотелось полюбопытствовать мне, почему ты вообще стал таким... другим...

– Думаю, я сама могу ему помочь, – наконец приходит в себя Ванесса и протягивает к Доминику руку. – Спасибо за предложение!

Но тот отшатывается от нее и срывает с себя рубашку так стремительно, что та даже трещит по швам, потом швыряет ее мне в руки, и желваки его так и ходят, так и ходят... Прямо загрыз бы меня, если бы мог!

Вернусь как можно скорее, – с трудом ворочаю языком – чувствую, как адреналин медленно покидает мою кровь,  а вместе с ним выходит и весь запал.

Не торопись! – пропевает Ванесса мне вслед. – У нас с Ником есть чем заняться...

Я захлопываю дверь, припадаю к ней спиной и трясущимися руками прижимаю к себе еще хранящую тепло Доминика рубашку. Интересно, он все еще пахнет хвоей и карамелью или новый Ник и пахнет теперь по-новому? Я окидываю коридор опасливым взглядом на предмет нескромных взглядов, а потом подношу злополучный предмет одежды к своему лицу...

Хвоя...

И карамель! Поразительно.

Значит не все еще потеряно, думается мне в этот момент, значит этот «другой» Ник еще не совсем потерян для меня... Что значит это «для меня» я анализировать не берусь, просто беру телефон и спешу позвонить Паулю с просьбой забрать Элиаса из детского садика.

Пауль, который всегда рад прийти мне на помощь, сегодня моей просьбой тяготится: у него дружеский баскетбольный матч, который он никак не может пропустить, и потому мою просьбу встречает безрадостным вздохом.

Просто забери его и оставь дома с Томми, – почти умоляю я парня. – Хелена придет быстрее, чем они успеют просмотреть первый мультик... А Ева сегодня на дне рождения у подруги.

Пауль недолго молчит в трубку, а потом согласно вздыхает.

Спасибо, – с искренним чувством отзываюсь я на этот полувздох. – Ты мой лучший друг и спаситель!

Вечер с закусками оказывается страннее странного: меня гоняют по самым разнообразным делам то туда то сюда, так что в скором времени я уже с ног валюсь от усталости и при этом понимаю, что мне банально мстят... Знать бы еще за что! Ник в этот вечер так ни разу и не появляется в поле моего зрения, хотя я и занесла починеную рубашку в их с Ванессой комнату, которая – вот ведь неожиданость! – оказалась пуста. А ведь я потратила на пришивание пуговицы не более пяти минут...

И рубашка осталась сиротливо лежать на краюшке кровати...

Когда же я наконец возвращаюсь домой, намереваясь замертво упасть в кровать и наконец отдохнуть, Ева, преспокойно сидящая за уроками, на мой вопрос «где Элиас?» отвечает недоуменным взглядом с пожатием плечами.