Грейте ладони звездами

Жаль, с нами нет Доминика, – сетует Хелена посреди нашего обильного застолья. – Это мой старший сын, – поясняет она, заметив наши недоуменные взгляды, – он учится в Мюнхене и приедет только на каникулах. Я скучаю по нему...

Беседа наша течет на удивление гладко и непринужденно, и Юрген, когда мы вечером лежим в постели, замечает:

Хелена, конечно, выглядит настоящей куклой, ты права, но эта «кукла» не искусственная, как могло бы показаться, а очень даже живая и искренняя. Она мне понравилась.

Мне тоже, –  нехотя признаюсь и я тоже.– Вечер получился интересным!

Теперь надо и нам пригласить их к себе в гости... из вежливости, – добавляет Юрген нерешительно (знает, как я болезненно воспринимаю новых людей в своем доме), но в этот раз я не могу с ним не согласиться. Было бы невежливо поступить иначе...

И вот мы уже вместе грилим у нас на террасе, и Хелена торжественно уверяет, что никогда в жизни не ела таких идеально прожаренных сосисок и куриных крылышек, как это выходит у моего мужа...

Отец Пауля был тот еще засранец, но готовить умел отменно, – сообщает она между куриными крылышками и огуречным салатом. – Правда, даже у него с грилем всегда были не лады... Сжигал все до головешек!

Юргену, как мне кажется, эти похвалы приятны, и я делаю вид, что тоже проникаюсь ими, хотя на самом деле мне немного не по себе от этого почти варварского вторжения в нашу размеренную жизнь. Словно в курятник с добрыми несушками ворвался рыжий лис с историями про дикий лес... Кто хочет туда с ним прогуляться? Точно не я.

Радует только, что и Ева, и Элиас – оба наших ребенка – явно нашли общий язык с детьми Хелены: дочь играет с Паулем в настольную игру, а мелюзга носится на самокатах, выделывая на тротуаре всевозможные па. Вот бы и мне так же легко сходиться с людьми... Я так погружена в собственные мысли, что не сразу слышу вопрос Хелены, обращенный ко мне:

Ты куда-то уплыла, дорогая! – она трясет рукой с тонким золотым браслетиком у меня перед глазами. – А я вот тут узнала, что ты, оказывается, совсем не умеешь кулинарить... Это правда?

Юрген виновато смотрит на меня – понимает, что мне его откровения с незнакомым человеком  не доставят особого удовольствия. Я натянуто улыбаюсь и отвечаю, что печь-таки умею, но не настолько хорошо, чтобы этим можно было хвалиться... тем более в присутствии такого профессионала, каким является она сама. Та на секунду замирает, как перед стартом, а потом взрывается радостным озарением:

Тогда я просто обязана научить тебя! Мне это совсем несложно, а Юрген, – она тычет моего мужа локтем в бок, как закадычного друга, – потом только спасибо мне скажет...

Я мысленно пытаюсь понять, как оказалась в такой вот странной ситуации со странной же  женщиной в виде собеседницы... А та между тем атакует дальше:

Думаю, завтра же и начнем наш кулинарный курс, как, ты не против? Я как раз планировала бисквитный рулет с начинкой из сухофруктов... Или ты хочешь что-то другое? – она выжидающе смотрит на меня: складывается впечатление, словно все ее дальнейшее существование зависит от моего нынешнего ответа... и я отвечаю, что, да, рулет это самое то, что надо. Она лучится стопроцентным концентрированным счастьем, и я ощущаю себя пойманной на крючок рыбешкой, бултыхающейся на крючке длинного спиннера.... Не самое приятное ощущение, скажу я вам.

Следующее утро начинается для меня с яиц... самых обычных куриных яиц, которые следует тщательно взбить и растереть с сахаром... Мало того, что «урок» Хелена решает начать в восемь часов утра – ей на свежую голову, видите ли, лучше всего удаются бисквиты! – так еще мне предстоит взбивать эти яица вручную. Без миксера!

Когда ты делаешь это вручную, Джессика, – наставляет она меня, повязав мне цветастый фартук с оборочками на груди, – то как будто бы вкладываешь в выпечку частичку своей души... Тесто делается воздушным и невесомым, словно кусочек перистого облака, таящего у тебя на языке!

Я бы и рада поверить в подобные метаморфозы, да только руки реально противятся подобным самоистязаниям.

Кусочек перистого облака? –  безрадостно цежу я сквозь зубы, но та не замечает моего настроения – или делает вид, что не замечает, это, конечно, больше похоже на правду – и говорит почти грозно:

Не будь такой кислой, Джессика, иначе наш бисквит так и не поднимется!

Я быстро закрываю рот и утыкаюсь глазами в свою миску с пятью белками, которые осклизлой массой, от которой даже немного подташнивает, бултыхаются в ее пластмассовых недрах. Я так увлечена, что даже не сразу замечаю затянувшееся молчание, повисшее между нами с Хеленой, а потом она вдруг говорит:

Я, наверное, кажусь тебе слишком навязчивой, Джессика... Я это понимаю, ты не думай. Просто я должна тебе кое в чем признаться... Это касается Пауля.

При первых же ее словах вскидываю глаза на маленькую белокурую женщину перед собой: та ультрированно увлечена своей порцией белков и даже не смотрит на меня.

Пауля? – удивленно переспрашиваю я.