Грейте ладони звездами

Да, на самом деле все это из-за него, – Хелена наконец отрывается от своего занятия, головой указывая на все наши ингредиенты к выпечке, и выглядит при этом смущенной... Я вдруг понимаю, что эти слова нелегко ей дались и потому стараюсь не спугнуть это ее настроение – мне любопытно, каким же это образом ее сын причастен к нашему кулинарному марафону. – Ты же видишь, мы с ним абсолютно разные: я вечно шумная и восторженная, а он тихий и слишком серьезный, как по мне, нам с ним тяжело находить общий язык...Наверное, потому мне так и не хватает Доминика, – добавляет она после небольшой задумчивой паузы, – он как бы уравновешивал нас между собой...

Меня одаривают еще одной смущенно-извиняющейся полуулыбкой, которая, как я понимаю позже, относится к ее последующим словам:

И тут этот мой серьезный ребенок, однажды назвавший меня легкомысленной, представляешь, приходит и восторженно рассказывает о своем новом знакомстве с чужой взрослой женщиной... с тобой, Джессика. Ну я, признаюсь, приревновала, – еще один быстрый извиняющийся взгляд в мою сторону. – Да, да, приревновала, говорю, как есть.

И так как я стою абсолютно оглушенная этим ее признанием и ждать от меня комментариев не приходится, Хелена продолжает:

Ну я и подумала тогда, что должна либо возненавидеть тебя, а это, учитывая наше незнание друг друга, было бы как-то глупо, либо познакомиться с тобой и подружиться... Согласись, второе как-то предпочтительнее, правда?

Знаете, если бы сейчас на моих глазах моя нынешняя собеседница вмиг превратилась в огромный бисквитный торт – я бы и тогда не была так удивлена, как была удивлена сейчас этими нежданными откровениями. Я думала, что просто попалась ей под руку, как единственный вариант первого знакомства на новом месте, но никак не предполагала, что у этого «айсберга» такая глубокая подоплека.

К тому же ты мне нравишься, – продолжает свою речь Хелена, – а уж наши с Паулем вкусы редко сходятся, можешь  мне поверить... Ему вообще никогда прежде не нравились мои подруги. Не то чтобы я слишком этим заморачивалась, но сейчас, представляешь, Джесси, мне захотелось ему угодить. Сама не знаю почему... Нет, ты только не думай, что я тебя просто использую, это вовсе не так, – она искренне мне улыбается, так что этой улыбке просто нельзя не поверить. – Ты забавная, хотя и немного зажатая...

Чудесно, я просто всю жизнь так и мечтала услышать о себе подобную характеристику! Боюсь, мое лицо красноречивее любых несказанных слов, но Хелена слишком погружена в собственные мысли и этого, похоже, не замечает.

И ты хоть как-то отвлекаешь меня от мыслей об этом унылом, крохотном домишке с кухней, что размером меньше туалета в нашем прежнем доме, в котором я теперь вынуждена жить. У нас ведь была в Мюнхене совсем другая жизнь, Джессика, совсем другая... – Она снова замолкает на время, и я вдруг начинаю замечать глубокую тоску, которую Хелена, как я теперь хорошо понимаю, умело скрывает за своим восторженным амплуа белокурой красавицы-куклы. – Думаешь, легко начинать все с нуля? Бросить все, к чему ты так привык: к большому дому на Вассербург-Ландштрассе, к спа-салонам, к дорогим бутикам и маникюру под цвет вечернего платья...

Потом настроение Хелены резко меняется и она добавляет:

– Может, я и есть легкомысленная... Вот, например, мужа у меня нет. Если честно, я вообще никогда не была замужем... Три гражданских брака, три сына, три расставания. По-твоему, Джессика, этого достаточно, чтобы назвать меня легкомысленной?

Определенно да, и я впервые с начала этого Хелениного монолога вставляю свое осторожное «возможно». Хелена не обижается...

 Третий мой муженек, Густав, –  продолжает она с улыбкой, – оказался той еще сволочью: оставил меня почти без алиментов, мол, мы же официально не расписаны, словно Томми и не сын ему вовсе, а все почему? Да потому что нашел себе молодуху лет двадцати, и та напела ему гадостей про меня. Вот я и решила уехать... А что, у меня тоже есть гордость, знаешь ли! Почему решила уехать сюда, в Нюрнберг? – риторический вопрос к самой себе. – Просто ткнула пальцем в небо, так сказать, и вот мы здесь.

У вас здесь совсем никого нет? – наконец решаюсь уточнить я.

Нет, никого, – отрицательно машет она головой, – просто здесь красивый рождественский базар. Всегда хотела его увидеть!

Эти слова так соответствуют образу прежней Хелены, созданному в моей голове, что я невольно расслабляюсь и даже посмеиваюсь вместе с ней.

Скоро твоя мечта исполнится, – говорю я ей с убежденностью. – Осталось подождать каких-то полгода!

Значит сходим туда вместе?

Почему бы и нет,– улыбаюсь я, – я не посещала рождественские базары последние лет пять.

Хелена закатывает глаза.

Ты безнадежна! – провозглашает она, и мы с удвоенной силой беремся за наш пока еще несостоявшийся бисквит.