Грейте ладони звездами

Я вскидываю голову и наши глаза, как и руки автоматически сталкиваются. Ладонь Доминика большая и горячая, абсолютно не вызывающая отторжения... На автопилоте отмечаю сухую шероховатость его кожи и параллельно борюсь с неугомонной насмешливой полуулыбкой, которая так и норовит растянуть мои губы из-за всей чрезвычайной нелепости этого нежданного знакомства. Битву я проигрываю в тот момент, когда палец парня слегка касается тыльной стороны моей ладони....

Я так понимаю, мама никогда не говорила тебе, что людей обычно встречают по одежке, – морализирую я, высвобождая руку и взглядом указывая на его неуместный наряд. – Здравствуй, Доминик.

Тот, похоже, рад моему выпаду и легко подстраивается под мой насмешливо-ироничный тон:

Мама, как ты, наверное, уже заметила, не очень сильна в наставничестве, – говорит он мне, с ленивой грацией делая шаг в мою сторону, хотя мы и так стоим достаточно близко. – Она и сама тот еще пример для подражания, но тебе не кажется, – он вдруг оказывается совсем близко – и вот его пальцы осторожно скользят по моей правой руке от плеча к запястью, рождая легкую дрожь, – что одежда зачастую составляет ложное представление о людях, – насмешливо вскинутые брови. – А так твое представление обо мне  будет абсолютно непредвзятым и совершенно точным... Одна голая правда и ничего более!

Я дергаю плечом и стряхиваю с себя дерзкие пальцы, хозяин которых, если я правильно все понимаю – а я уверена, что ошибиться тут абсолютно невозможно! – флиртует и заигрывает со мной самым беспардонным образом. Я, конечно, давненько не флиртовала ни с кем, кроме своего мужа, но, уверена, могу отличить заигрывание от простого дружеского участия...

Не уверена, что твое розовое полотенце в цветочек поможет мне составить о тебе самое непредвзятое представление! – отбиваю я «мяч» нашего словесного поединка.

Тот театрально косится сначало на свое полотенце, потом на меня, и я даже начинаю побаиваться мыслей, что роятся сейчас в его дерзкой голове. Но он, к счастью, просто осведомляется:

Так ты думаешь, нам лучше и вовсе обойтись без полотенца?! – Следует непередаваемая игра бровями с самым многозначительным подтекстом, от которого я, признаюсь, немного вспыхиваю, но, надеюсь, он этого не замечает. Мы довольно долгое время просто сверлим друг друга глазами: если я, например, пытаюсь понять, что бы весь этот дерзкий выпад вообще может значить, то о том, чем заняты мысли парня напротив, я и гадать не берусь... А потом моя насмешливость сменяется гордым негодованием: в конце концов, кто дал ему право вести себя со мной столь нагло и почти вызывающе, и потому отвечаю почти презрительно:

Не думаю, что отсутствие этого полотенца может обнажить предо мной нечто больше того, что я уже о тебе думаю... – Хочу развернуться и уйти, но Доминик сцепляет свои пальцы на моем запястье – прямо живые наручники, не иначе.

И что же ты обо мне думаешь? – цедит он без улыбки, враз утратив весь свой кураж.

Уверена, на самом деле ты не хочешь этого знать...

Я вырываюсь и замечаю, что с кухни за нами наблюдает Пауль, просто стоит и смотрит, и взгляд у него колючий и мрачный, такой что способен до костей пробирать (прямо книжный злодейский взгляд). Кошмар, стыдно-то как! Не стоило так реагировать на Доминика, ведь Пауль очень любит брата, даже если тот самовлюбленный солдафон.

В этот момент на лестнице показывается Хелена, и ее старший сын, бросив на меня последний, но уже далеко не любезный взгляд, быстро взбегает наверх, а она говорит:

Извини, все вышло не совсем так, как я рассчитывала, но завтра я хочу позвать вас с Юргеном на праздничный ужин в честь приезда Доминика, так что будь готова облачиться в вечернее платье! Знаю, знаю, ты не очень все это любишь, но это было бы так мило, – и она мне подмигивает. – И раз уж ты здесь, то ты просто обязана попробовать мой мятный кекс...

После этого странного происшествия с Домиником  меня продолжает внутренне потряхивать, так что я кое-как запихиваю в себя микроскопический кусочек выпечки, после чего спешу уйти – новой встречи с сыночком Хелены мне точно не вынести. Не сегодня, это точно.

А потом я долго живопишу Юргену эту встречу во всех ее отталкивающих подробностях, заставляя его прочувствовать всю силу моего возмущения и обиды, так что он должен был в принципе заочно, уж я-то постараюсь, невзлюбить этого наглого типа... И поделом.

Следующим утром, едва я успеваю усадить Элиаса завтракать, раздается звонок в дверь... На пороге, к моему огромному удивлению и неудовольствию одновременно, стоит мой вчерашний знакомец –  правда одежды на нем нынче побольше, к тому же покаянная улыбка на его красивом лице выглядит крайне привлекательно. Отмечаю это опять же автоматически...

Я слышал, ты любишь шоколадные маффины. Вот, держи! –  он протягивает мне названное лакомство, которое явно не имеет к Хелене никакого отношения. При этом он смотрит на меня из-под своей длинной, по-модному взлахмаченной челки, прикрывающей ему правый глаз. – Это маффин примирения. Могу я войти?