Грейте ладони звездами

Он молчит, и я с удовлетворением понимаю, что это мысль о ночевке в моей постели, делает моего мальчика чуточку немым... Главное, он не говорит «нет».

Посмотрю, как там дети, а ты можешь пока ложиться, – кидаю я быстро, чтобы не дать ему времени передумать, и выхожу из комнаты.

Сердце продолжает клокотать... Надрывно и глухо.

Моя дочь сидит на диване в одиночестве и смотрит телевизор. Боюсь, я не сразу замечаю ее, слишком много всего происходит в моей голове...

Мам, – зовет она меня из темноты, пристально всматриваясь в мое лицо, – как ты? Все в порядке?

Где Элиас? Спит?– отвечаю вопросом на воспрос.

Да, я уложила его.

Который час?

Ева хмыкает совсем по-взрослому, так что я невольно краснею. Мы не говорили с ней про Доминика, но, думаю, она и так уже обо всем догадалась....

Уже одиннадцать, мам. Счастливые часов не наблюдают?!

Так и есть, догадалась... От волнения мне становится нестерпимо жарко, и я поспешно интересуюсь:

Ник останется у нас, ты не против? – ощущаю себя при этом зеленым  подростком.

Моя дочь встает и кладет руки мне на плечи, и я в этот самый момент, как откровение, осознаю и ее высокий рост, и силу ее тонких рук, и даже не по годам мудрый взгляд...

А если бы я была против, – подначивает она меня, – что бы ты тогда сделала, мама?

Дала тебе подзатыльник и отправила в кровать? – в тон ей отвечаю я.

Очень умно! – Ева обнимает меня. – Но ты же знаешь, я не против... Папа любил тебя и желал самого лучшего, – она отстраняется с грустной улыбкой.–  Доминик – твое лучшее сейчас! И, нет, я не против... спокойной ночи!

И когда она с этой своей взрослой полуулыбкой на губах снова садится у телевизора, а я стою, словно Алиса в каком-то немыслимом Зазеркалье, дочь вдруг добавляет:

Ты сейчас даже пахнешь Ником! – тихий смешок. – Не то чтобы я, действительно, знала, как он там пахнет, но ты определенно не пахнешь моей мамой, а значит.., – еще один тихий смешок. – Ник пахнет карамелью! – и она одаривает меня кривой полуулыбкой, даже не представляя, какое душевное смятение пораждают во мне ее слова.

Моей дочери четырнадцать... моя дочь почти взрослая. А я влюблена в парня моложе себя на десять лет! Влюблена в сына моей лучшей подруги, что еще важнее... На ватных ногах я прохожу на кухню и залпом выпиваю стакан воды... И этот парень ждет меня в моей спальне, в моей кровати...

Пора возвращаться. Я ведь не боюсь, правда? Совсем нет. Ни чуточки.

Подумаешь руки трясутся... нервы абсолютно негодные в последнее время... И Доминик тут абсолютно не при чем!

Вот именно, не при чем. Под такой внутренний монолог я и переступаю порог своей комнаты, в которой продолжает гореть приглушенный свет торшера у стены и в которой на моей кровати впервые за долгое время снова лежит мужчина. Диван в гостинной не считается...

И этот мужчина не шевелится...

Нет, он не спит, я абсолютно уверена в этом – слишком скованная поза для спящего, но он и не шевелится. Одежда аккуратно сложена на моем стуле у стены – просто отрада для глаз перфекциониста – так что я невольно улыбаюсь... и расслабляюсь. Никогда не раздевалась в присутствии чужого человека, кроме Юргена, конечно – он был единственным, перед кем я могла обнажиться, как физически, так и душевно, он был моей скалой, моей опорой, моим всем...

Стягиваю одежду, расстегиваю бюстгальтер и тихонько проскальзываю в ночную сорочку, не самая изысканная вещь, если говорить честно, мужчину ей не соблазнить, планировала бы заранее эту ночь – купила бы что-нибудь посексуальнее. От этих мыслей у меня даже пальцы на ногах поджимаются – давненько со мной такого не бывало. Это все тело в моей постели виновато... тело Доминика, красивое тело Доминика, которое я дважды видела обнаженным, и оно было прекрасно.

Пальцы на ногах поджимаются еще чуточку сильнее... это от холода, конечно! Хватит тут стоять и предаваться размышлениям: решительно откидываю свой край одеяла и юркаю в привычное тепло постели, прогретой мужским присутствием. Как же быстро возвращаются все эти, казалось бы, забытые воспоминания... осталось только прижаться к любимомому теплому боку и почувствовать сонное объятие, каким обычно награждал меня Юрген...

Стоп, Юрген мертв! Осторожно прижимаюсь к спине Доминика, который неподвижнее мраморной статуи. Спит ли? Уверена, что нет.

Робко, с грацией истинной скромницы, вновь кладу руку ему на грудь и чувствую быстрое биение его сердца. Не спит... Боже, я чувствую себя такой юной, словно девствнница на первом свидании! Вспомнилось, как я ошалело пялилась на грудь Ника три года назад при нашем первом знакомстве и как до ломоты в пальцах хотелось проверить твердость его мышц своими руками... Глупость несусветная, но иногда прекрасные картины хочется не только лицезреть, но и ощутить шераховатость холста подушечками своих пальцев.

… Тело под моими пальцами идеально гладкое. Сама не знаю, как моя рука оказывается под футболкой Доминика... я лишь утыкаюсь носом в уютное тепло его спины и еле слышно шепчу: « я люблю тебя, я так сильно люблю тебя», и мои пальцы продолжают рисовать круги на атласе его кожи.