Грейте ладони звездами

На лице девушки появляется торжествующая улыбка, когда она тычет в Доминика своим наманикюренным пальчиком:

Он бросает меня, отец. Уходит к другой... Говорит, ее отвисшая грудь нравится ему больше моей!

Молодой человек бросает на нее убийственный взгляд, но все-таки сдерживается – он понимает, что в ней говорит ревность, и можно ли винить ее за это...

Это правда, – спрашивает Михаэль, – ты бросаешь мою дочь?

Доминику нравится этот строгий, но во всех смыслах положительный мужчина – разочаровывать его оказывается даже большим испытанием, чем разрыв с его дочерью.

Да, Михаэль, я ухожу. Простите меня, если сможете! И я пойму, если вы не захотите больше со мной работать... Но я должен это сделать.

Знаешь, к кому он уходит? – продолжает неистовствовать Ванесса. – К этой стерве Джессике – пригрели, что говорится, змею на своей груди...

Ничто не меняется в лице Михаэля Вайса, когда дочь доводит эту новость до его сведения, он все также продолжает смотреть на Доминика, а тот все также смотрит на него в ответ... Молодой человек знает, что ему нечего стесняться ни как самой своей избранницы, так ни самого своего чувства к ней – даже если весь мир будет против его любви, он все равно не откажется от нее. И Михаэль Вайс как будто бы прочитывает это все в его открытом, смелом взгляде...

Мне нравится с тобой работать, Доминик, – слова Михаэля разрезают затянувшуюся тишину надвое. – И я не хотел бы, чтобы разрыв с моей дочерью повлиял на наши с тобой деловые отношения...

Ванесса, явно ожидавшая от отца абсолютно других слов, с возмущением взмахивает руками:

Как ты можешь говорить такое?! Вышвырни его взашей, словно шелудивую собачонку, – она делает глубокий судорожный вдох. –  Он променял меня на другую, а ты хочешь продолжить работать с ним как ни в чем не бывало? Ты не можешь так со мной поступить. Ты мой отец и должен быть на моей стороне...

Ванесса, – Михаэль снисходительно смотрит на свою расхристанную в своем неистовстве дочь, – нам не нужен мужчина, который не любит тебя. Поверь, мы найдем другого... ты найдешь другого – и он сделает тебя счастливой.

Но я люблю Доминика, – всхлипывает она, понимая вдруг, что отец не поддерживает ее. – Я люблю только Доминика и никого другого...

Но он не любит тебя...

Папа, – Ванесса подходит и утыкается в отца своим несчастным, заплаканным лицом.

Я так понимаю, Джессика больше не будет работать в нашем доме? – поглаживая дочь по вздрагивающей спине, обращается тот к своему несостоявшемуся зятю.

Думаю, в данном случае это было бы неуместно.

Михаэль понимающе кивает головой.

Думаю, да, неуместно... Прощай, Доминик. Встретимся на работе! – и он выводит плачущую дочь из комнаты. Оставшись один, Доминик вновь укладывает свой чемодан и покидает дом на Штайнплаттенштрассе, так ни разу и не оглянувшись – эта страница его жизни закрыта для него навсегда.

Потом он садится в машину и набирает номер своего отца – тот отвечает после первого же гудка.

Что случилось, сын? – произносит он вместо приветствия, по обыкновению переходя сразу к делу. Возможно, так даже лучше: деловой обмен данными – и ни капли эмоций.

Хотел поставить тебя в известность, что больше не живу в доме на Штайнплаттенштрассе, отец.

Почему? Ты рассорился с Вайсом? – даже сквозь километры, разделяющие их в этот момент, Доминик улавливает в голосе отца скрытую наджеду: ссора с Михаэлем могла бы побудить его перебраться-таки в Мюнхен к отцу, как тот давно и мечтает.

Нет, я расстался с Ванессой, – отвечает он просто, ожидая соответствующего вопроса «почему?», но отца, так и есть, больше интересует другое:

Значит, ты по-прежнему будешь работать с Михаэлем?

Думаю, да. По крайней мере я надеюсь на это...

Ясно. – После этих слов повисает звенящая тишина, которая могло бы уязъвить Доминика, не знай он так хорошо этого холодного мужчину, фамилию которого он носит. Джессика дважды спасла его, думается ему в этот момент: сначала от чрезмерной заносчивости и самоуверенности, а теперь и от циничности, так свойственной его отцу и почти укоренившейся в его собственном сердце... Меньше всего Доминик хотел бы быть похожим на мужчину на той стороне провода!

Ты не хочешь спросить, почему я бросил Ванессу?

Думаю, это и так ясно, ведь ты мой родной сын, – насмешливо бросает Гюнтер Шрайбер, и Доминика даже передергивает. – Новая юбка, я угадал?

То, с каким пренебрежением мужчина высказывается о Джессике – пусть даже он и не знает, что это именно она – вызывает в душе его сына жгучее возмущение, которым он практически давится, когда неожиданно произносит:

Я люблю эту женщину и собираюсь на ней жениться. Не хочешь узнать ее имя?

Не думаю, что мне стоит запоминать имя каждой девчушки, в которую ты посчитаешь себя влюбленным, Доминик. – И после секундной паузы добавляет: – Мне нравилась эта язва-Ванесса – вот бы кто здорово потрепал тебе нервы, мой мальчик, – и он заливается раскатистым, насмешливым хохотом.