Грех совести

Внутри вдруг родилось такое отвратительное, мерзопакостное настроение, что хоть волком вой! Получалось, что за православие и заступиться некому? Он разложил на столе церковно-пошленькую литературку для полных дебилов или первоклассников и рядом с ней выложил грязно-сатанинскую литературищу для взрослых дядей и тетей. Впечатление было ужасающим. На шикарной глянцевой бумаге напечатаны были зазывы и приглашения с такими красочными рисунками, так тонко и грамотно уговаривающие тебя поверить в царствие сатанинское, что могло ведь даже и впечатлить кое-кого! А рядом лежало православное печатное убожество, на которое современный, даже дебильно недоразвитый молодой человек, но подкованный современными средствами информации до состояния средневекового гения, и не взглянет вообще!!!

И что же себе думает Церковь?! – опять захотелось крикнуть Саше очень громко, на всю квартиру, на весь дом, на всю Москву, и даже на всю Россию! – Кто же пойдет в такую церковь, которая не учит, не распространяет свое учение, не призывает весь люд встать под ее знамена в борьбе с Дьяволом, а пустила все на самотек… понадеявшись на русский авось… Кому же об этом кричать и в какие колокола бить?

«Если Бог даже такого хренововерующего человека, как я сам, – подумал Саша, – заставляет задуматься о Вере или силком тащит в церковь Божью, значит, это что-то значит? Значит, действительно хреновая ситуация! Значит, пора кричать криком!!!».

Да! Невеселые мысли прыгали в голове попрыгунчиками и очень будоражили его Я…

Пробуждение

Звонок звенел в голове очень длинно и нудно. Потом он стал тренькать с перерывом, а потом и вовсе затих, но Саше показалось, хотя и стало тихо, что как-то очень тревожно тихо. Кто мог так нахально ломиться в дверь в половине четвертого утра, было интересно? Алла не могла. Правда, ключей от студии у нее не было, это Саша еще давно отвоевал, ссылаясь на постоянное вламывание Аллы в моменты его творческого прозрения, но она бы позвонила по телефону, как у них и было принято, или протренькала нижним аппаратом. Знакомые и друзья без предварительного телефонного созвона тоже не имели привычки приезжать. Их от этого отучила Алла еще два года назад. Алена себе такого не позволила бы. Значит, это был кто-то чужой. Саша лежал в кровати и прислушивался к тому, что происходило за дверью. А там что-то явно происходило. Какие-то шорохи, а точнее звуки в ночной тишине гулкого коридора говорили о том, что под дверью кто-то был.

Саша выполз из кровати и на цыпочках подкрался к двери. Глазок «не работал». Или его кто-то залепил снаружи, или свет в коридоре был намеренно выключен. Саша прокрался в ванную и включил свет так аккуратно, чтобы не щелкнуть выключателем, а скользнуть внутрь. Света в ванной тоже не было.

Значит вырубили. А это уже похоже на крупные неприятности. Его студия не боялась крупных неприятностей. Он как будто предвидел это и в свое время, при ремонте, поставил двойные железные двери. Аппаратуры в студии было не хило и деньжищ вбухано в нее тоже немало, поэтому каким-то задним умом он еще тогда себя обезопасил. Но это уже второй вопрос. А вопрос первый: кто нахально звонил долго и нудно, а потом толкался под дверью глубокой ночью, намеренно выключив в коридоре все электричество? Да-а-а-а! Ну и дела, прости меня Господи…

Саша не спал весь остаток ночи. Он аккуратно выглядывал из-за занавески на улицу, пытаясь засечь неизвестных людей, интересующихся ни с того ни с сего его жизнью или квартирой. С третьего этажа хорошо просматривалась дорожка к дому и тротуар, но можно было пройти совсем под домом, так, чтобы сверху не было видно.

Какой может быть сон! В голове шипело и шкворчало мыслями. В голове закипало.

Мало того, что Алла пропала, неизвестно сколько дней тому назад, но теперь и около двери кто-то зашебуршал интересами. Нужно было срочно принимать меры.

Но какие?

Подремав под утро, когда рассвело, сном взбудораженной внутренне личности, Саша стал метаться по квартире в поисках ответов. Свет в доме уже был. Значит, его выключали. Один ответ появился. Под дверью звонили и толкались намеренно! Следующий ответ не мог быть опять отложен до непонятности. Он уже требовал немедленного решения? Где Алла?

Вот тут-то жизнь и заставила Сашу вспомнить про большого человека Михалыча, имеющегося в загашнике Аллиной жизни. Нужно было немедленно позвонить Лине, а потом Михалычу.

Лина рыдала в трубку и ругала генерала матерными словами. Ругаться она не умела, поэтому мат звучал из ее уст, как танец маленьких лебедей в кирзовых сапогах. Оказывается, генерал обиделся и послал Лину к неизвестно какой матери. Он порекомендовал ее молодому мужу Саше разбираться в семейных делах, раз таковой имеется.