Грех

Молодой посмотрел на Нинку, посмотрел на собравшихся, явно ожидающих красивого жеста и, кажется, именно поэтому жеста не сделал: не поцеловал даме руку, не предложил подняться или что-нибудь в этом роде.

— Неужто ж я столько стою? — спросила Нинка.

— Столько стою я! — отрезал молодой, и светлый, прозрачный глаз его, подобный кусочку горного хрусталя, на мгновенье сверкнул безумием.

— И что вы намерены со мной делать?

— Жить, — ответил тот.

— А если не подойду?

— Перепродам.

— Много потеряете, — бросил реплику адвокат.

— Тогда убью, — и снова — безумный блеск.

Нинка коротко глянула на хозяина, пытаясь понять: про убийство — шутка это или правда? — и решила, что, пожалуй, скорее правда…

Не слишком ли все это было эффектно? Не чересчур? Передышка во всяком случае необходима:

…птички, поющие на рассвете над кое-где запущенным до неприличия, кое-где — до неприличия же зареставрированным Донским монастырем: именно отсюда, от Отдела Сношений или как он у них там? очень ранним рейсом отбывает в Иерусалим группа паломников; кто уже забрался внутрь, кто топчется пока возле — автобуса; все сонные, зевающие: двое-трое цивильных функционеров старого склада, двое-трое — нового; упругий, энергичный, явно с большим будущим тридцатилетний монах; несколько солидных иерархов; злобная, тощая церковная староста из глубинки; непонятно как оказавшаяся здесь интеллигентного вида пара с очень болезненным ребенком лет тринадцати; вполне понятно как оказавшаяся здесь пара сотрудников службы безопасности, принадлежность к которой невозможно как описать, так и скрыть и, наконец, разумеется, Нинка: снова в черном, как тогда, в лавре, только в другом черном, в изысканном, в дорогом, — крестик лишь дешевенький, алюминиевый, которым играла, тоскуя, читая Евангелие, тогда: в недавнем — незапамятном — прошлом…

— Отец Гавриил, — подавив зевок ладонью, интересуется один иерарх у другого. — Вы консервов-то захватили?..

…улицы летней утренней Москвы, на скорости и в контражуре кажущиеся не так уж и запущенными, на которые смотрит Нинка прощальным взглядом…

…выход из автобуса у самораздвигающихся прозрачных дверей, затем одним только нам нужный, чтобы, готовя точку первого периода нинкиного пребывания на российской земле, мелькнула неподалеку ожидающая хозяина знакомая «Волга» 3102 со жлобом-водителем, прикорнувшим, проложив голову трупными руками, на руле…

…превратившееся в форменный Казанский вокзал с его рыгаловками, очередями, толкучкою, узлами, с его сном вповалку нанечистом полу, с его деревенскими старичками и старушками Шереметьево-2…

…прощальный, цепкий, завистливый взгляд юного бурята-пограничника, сверяющий Нинку живую с Нинкою сфотографированной и…

…кайф, торжество, точка: разминаясь с ним на входе-выходе, Нинка высовывает язык и, отбросив дорожную сумку, делает длинный нос возвращающемуся с большим количеством барахла на Родную Землю вельможе, Николаю Арсеньевичу, сережиному отцу.

Самолет взмывает, подчистую растворяется в огромном ослепительном диске полчаса назад вставшего солнца — и вот она, наконец — Святая Земля!

Еще не вся группа миновала паспортный контроль (а Нинка, словно испугавшись вдруг сложности и двусмысленности собственной затеи, которую, занятая исключительно преодолением преград, и обдумать как следует не успела прежде, — оказалась в хвосте), как внутреннее радио, болтавшее время от времени на всяческих языках, перешло на единственный Нинке понятный, сообщив, что паломников из России ожидают у шестого выхода.

Ожидал Сергей.

Нинка, счастливо скрытая от него спинами, имела время унять сердечко и напустить на себя равнодушие; на Сергея же, увидевшего ее в самый момент, когда Нинка, им подсаживаемая, поднималась в автобус, встреча произвела впечатление сильнейшее, которое он даже не попытался скрыть от всевидящих паломничьих глаз.

Нинка кивнула: не то здороваясь, не то благодаря за пустячную стандартную услугу, и, не сергеев вид — никто и не понял бы: шапочно ли знакомы юная паломница и монах или встретились впервые.

Автобус отъезжал от сумятицы аэропорта. Сергей мало-помалу брал себя в руки. Нинка с любопытством, наигранным лишь отчасти, глядела в окно.

— Добро пожаловать на Святую Землю, — вымолвил, наконец, Сергей в блестящую сигарету микрофона. — Меня звать Агафангелом. Я — иеромонах, сотрудник Русской православной миссии и буду сопровождать вас во всяком случае сегодня. Вы поселитесь сейчас в гостинице, позавтракаете и едем поклониться Гробу Господню. Потом у вас будет свободное время: можно походить, — улыбнулся, — по магазинам. А вечером, в (Нинкане разобрала каком) храме состоится полунощное бдение.

Нинка оторвала взгляд от проносящейся мимо таинственной, загадочной заграницы ради Сергея: тот сидел на откидном рядом с водителем и тупо-сосредоточенно пожирал взглядом набегающий асфальт, но удары монахова сердца перекрывали, казалось, шум мотора, шум шоссе, — во всяком случае, и злобная тетка, церковная староста, услышала их внятною