Грехи негодяя

А Клейтон снова оказался во власти тьмы – она со всех сторон подступала к нему. Тьма, которую он намеренно выбрал, чтобы иметь возможность выполнять подобные задания. Он знал, как заглушить мысли и уничтожить эмоции. Знал, как укрыться за глухой стеной тьмы и думать только о долге.

Но когда тьма и пустота подошли вплотную, Клейтон обнаружил, что борется с ними. Тьма была удушающей, и он не желал снова потерять себя в ней.

Оливия молча за ним наблюдала. Наблюдала со страхом и тревогой, и Клейтона почему-то это очень беспокоило, хотя он намеренно стремился казаться устрашающим. Но нет, он не мог предстать перед ней Шифровальщиком, которого боялась вся Европа. Не мог быть грубым, жестоким, злобным. И тьма отступила.

– Клейтон… – с беспокойством пробормотала Оливия.

Служанка же зарыдала и, всхлипывая, проговорила:

– Он был одет как крестьянин. Седые волосы, густая борода…

Клейтон вздохнул. В отсутствие тьмы ему пришлось увидеть всю мерзость ситуации. А также услышать плач служанки и вспомнить голос отца, учившего его быть джентльменом с любыми женщинами. Но все же он заставил себя оставаться решительным.

– Что именно на нем было? – спросил Клейтон.

– Тяжелый тулуп. Меховая шапка. Валенки. Но я не знаю его имени!

Теперь лицо Ирины было красным и опухшим. Но слезы высохли. Все.

Чувство вины тотчас покинуло Клейтона. Теперь он знал, как получить ответы на все свои вопросы.

– Ты можешь выжимать из себя фальшивые слезы, но можешь и сказать правду, и тогда, возможно, переживешь эту историю. Ясно?

Ирина молчала. Клейтон поставил ее на ноги, толкнул к стене и приставил ей к горлу нож.

Оливия шумно вздохнула, а Клейтон проговорил:

– Скажи мне правду, и я дам тебе время до того, как расскажу все Голову.

Ирина побледнела. Ее лицо исказилось от ненависти.

– Вы не успеете ничего ему рассказать. Не проживете достаточно долго. Всем правдинцам дан приказ вас убить – вы слышите, всем, от лидеров до новобранцев. И награда очень велика. Знаете ли вы, сколько людей только в этом доме преданы революционерам?

Князь был одним из ключевых правдинцев до того, как его убедили перейти на другую сторону, так что, вероятно, в доме княгини были и другие приверженцы революционеров.

Клейтон прижал нож к горлу Ирины еще сильнее.

– Что они тебе рассказали обо мне?

– Что вы английский шпион, работающий на императора. – Ирина даже скривилась от омерзения.

Клейтон говорил очень спокойно. Ведь спокойствие, как правило, пугает людей сильнее, чем гнев.

– А они не сказали тебе, сколько людей, мужчин и женщин, я убил? Не сказали, что я известен своим умением перерезать горло так быстро, что человек захлебывается собственной кровью раньше, чем успевает почувствовать прикосновение ножа?

Было ясно, что Ирина вот-вот сломается – он видел это по лихорадочному блеску ее глаз.

– Как они поддерживают связь?

Горло девушки дернулось.

– Каждый знает двух человек, которым и передает информацию.

– А ты кому передаешь?

Ирина назвала имена.

– Кто из них дал тебе бомбу?

– Барндик.

Клейтон отошел от нее.

– В твоем распоряжении пять минут. После этого я вызываю полицию.

Ирина бросилась к двери, но Клейтон остановил ее словами:

– Если ты думаешь присоединиться к своим революционерам, то учти: я не стану скрывать от твоих друзей, кто их сдал.

Девушка схватилась за косяк, чтобы не упасть.

– О, вы убиваете меня…

– Возможно. Тем не менее я даю тебе шанс, которого ты не дала мисс Свифт.

Ирина тотчас убежала. Клейтон закрыл за ней дверь и повернулся к Оливии, но смотрел не на нее, а на маленький медный ключик в замке.

– Я делаю то, что должен, чтобы получить ответы.

– Знаю, – тихо сказала она.

– Теперь у нас есть кое-какие результаты.

– Тебя сейчас не стошнит? – полюбопытствовала Оливия.

– Нет. – Ох, она видела его насквозь! Клейтон попытался подавить позывы тошноты, скрутившие его внутренности. А он-то был уверен, что подобная реакция давно забыта. Было бы невозможно вселять страх в сердца врагов, узнай они, что он не мог спать два дня после своего первого убийства.

«Нет, нельзя проявлять слабость», – сказал себе Клейтон. Но тут Оливия протянула руку к его лицу, и он подался ей навстречу. Причем в этот момент он не чувствовал себя слабым – скорее испытывал… полноту жизни.

Однако ему хотелось большего, чем простое прикосновение. Он хотел почувствовать вкус ее губ, бархатистость кожи. Хотел насладиться ею. Но сейчас он не должен был думать о наслаждении. Сейчас ему следовало думать только о спасении Оливии.

– Мы закончим перепись книг и бумаг. Потом найдем новое место, где можно остановиться. – В доме Кати было слишком опасно. Не зная, кто здесь связан с революционерами, они не могли чувствовать себя в безопасности. Их могли застрелить из-за угла, ударить кинжалом, отравить, сбросить с лестницы… Перечень возможностей практически бесконечный. И он не позволит Оливии оставаться здесь. – Сейчас для нас главное – это скорость. Понятно?

Она кивнула.

– Что ж, тогда давай соберем книги и приступим к работе.