Грехи отцов наших и другие рассказы

Бартон не сумел бы точно указать, чем его так заинтересовал мальчишка. За прошедшие годы он видел сотни таких – приходили, работали, пропадали, гибли, или их сдавали безопасникам, или они обретали Бога и билет из города. Но у Бартона был нюх на таланты, и что-то в Тимми наводило на размышления о возможностях парня. Может быть, непринужденная логика, приведшая его к убийству Остина. Или его мертвые глаза.

Бартон встал, поднял палец. Тимми врос в кресло, как хорошо обученная собака, готовая услышать команду. Сильвия – или как ее там – запела в ванной. Плеск воды по фаянсу скрыл щелчок дверцы ружейного сейфа, из которого Бартон достал пистолет и магазин к нему. Вернувшись в комнату, он увидел, что Тимми даже ноги не переставил. Бартон показал ему пистолет.

– Знаешь, что это?

– Десятимиллиметровый полуавтомат, – ответил Тимми. И протянул было руку к пистолету, но тут же перевел взгляд на Бартона, спрашивая позволения. Бартон кивнул и улыбнулся ему. Тимми взял оружие.

– Разбираешься?

Тимми передернул плечами.

– Имел дело. Этот… на ощупь липкий.

– Покрыт пленкой пищеварительных ферментов, – пояснил Бартон. – Кожу почти не разъедают, а отпечатков на них не остается, и все следы разрушают. Никаких ДНК.

– Круто, – одобрил Тимми и хотел вернуть пистолет.

Бартон кинул ему на колени магазин.

– С пластиковыми наконечниками. Внутренние органы в клочья, но брони не пробьют, – сказал он. – Все же получше твоего самодельного дробовичка, а?

– Верно.

– Ты зарядить сумеешь?

Тимми взвесил пистолет на одной ладони, магазин на другой. Свел руки вместе, проверил, нет ли патрона в стволе, пощелкал предохранителем. Не то чтобы отработанные движения профессионала, но Бартону годился и талантливый дилетант. Тимми с пустой, ничего не выражающей улыбкой поднял взгляд.

– Новая работа? – спросил он.

– Новая работа, – подтвердил Бартон. – Я знаю, вы с Эриком вместе росли. Тебе это не помешает?

– Не-а, – отозвался Тимми, опуская пистолет в карман. Без заминки.

– Уверен?

– Конечно, уверен. Я понимаю. Он теперь у них в системе. Если и его самого возьмут, он много кого подведет. Если он им не достанется, то никого и не подведет, а кроме меня никто к нему не подберется.

– Да.

– Ну, так я его для тебя убью, – сказал Тимми. Таким тоном говорят: «Так я захвачу обед по дороге». В нем не было никакой бравады.

Бартон сел, склонив голову к плечу. Рассматривая эту дружелюбную улыбку и пустой взгляд.

– Признаться, мне любопытно, – сказал Бартон. – Ты на это ставил? Заранее просчитал?

– Ни фига подобного, шеф, – возразил Тимми. – Просто так удачно сложилось.

Или он говорил правду, или Бартон встретил лучшего за много лет лгуна. Вода в душе перестала шуметь. На экране что-то говорила женщина в униформе «Звездной спирали» с мрачной миной на лице. Бартону хотелось включить звук, проверить, нет ли чего полезного в пресс-релизе, вроде как погадать на кофейных зернах. Он удержался.

– Мне понадобятся доказательства, – сказал он. – Подтверждение, э?

– Это как, принести тебе его сердце?

– Сердце. Мозг. Гортань. Что-нибудь, без чего он не выживет.

– Никаких проблем, – заверил Тимми. И, почти без паузы: – Что-то еще или мне идти?

– Ты всю жизнь присматривал за этим пареньком, – сказал Бартон. – Он за тебя поручился. Привел тебя ко мне. И ты правда готов так запросто всадить ему пулю в мозги?

– Конечно. Планирование по твоей части.

Когда мальчик ушел, Бартон встал рядом с Оэстрой, глядя, как он удаляется по залитой солнцем улице. Редеющие рыжевато-каштановые волосы и широкие плечи – парень выглядел фабричным рабочим вдвое старше своего возраста. Руки он засунул глубоко в карманы. Такой сойдет за кого угодно.

– Думаешь, сделает? – спросил Бартон.

Оэстра ответил далеко не сразу.

– Он может.

– Если он это для меня сделает, значит, готов на все. – Бартон хлопнул Оэстру по плечу. – Такой далеко пойдет.

– А если нет?

– Способов убрать, что нужно убрать, хватает, – отозвался Бартон.

Он вернулся в кресло, прокрутил новости к началу выступления женщины из «Звездной спирали». Она говорила, Бартон слушал.

Лидию уже замучили развалины, куда привел ее Тимми, и в этом мучении она находила подобие удовольствия. Установился дневной распорядок. Эрик утром просыпался первым, его неровная походка осторожным контрапунктом вливалась в шуршание прибоя. Лидия лежала в своем теплом коконе, завернувшись в скользкую ткань и оставив на воле только рот и нос. Устав притворяться спящей, она вылезала, варила на своей печурке чай, а когда заканчивала, Эрик переключал солнечный зарядник на свою панель и сидел над ней с яростной сосредоточенностью, которая приводила ей на ум поэта в поисках идеальной рифмы. Когда появлялся Тимми, Лидия ходила с ним осматривать лодки или проверять новые, доставленные на остров контрабандой припасы: смену одежды, тандури навынос, заряженные батарейки для панели и лампы. Чаще Тимми не было, и она, словно вдова моряка, бродила по берегу. Город через пролив сверкал на нее гневными глазами, осуждая все ее грехи.