Греховное лето

Рублевский. Конечно, конечно! (Идёт к выходу, но вдруг останавливается). Да, чуть не забыл… А что вы собираетесь делать… (кивает на ширму) с жертвой вашего неумелого вождения? Моя помощь не требуется?

Певчина. Как… вы…

Рублевский. Незадолго перед этим я припарковался напротив. Сожалею. У вас под боком шикарный цветочный магазин. Соблазнился сделать вам приятное. (Показывает на корзину с цветами).

Певчина. Честно говоря, собралась вызвать «скорую»…

Рублевский. Никого не надо вызывать, Танечка. Пустяки. С кем ни бывает. Искренне советую: закопайте его, пока никто не пронюхал. Как это сделал Витюша с одним оплошавшим наёмником.

Певчина. Вы… всё знаете?..

Рублевский. Как говорили древние, кто знает всё, тому место на кладбище. А пока я жив, ничего не бойтесь. (Целует Певчиной руку). До скорой встречи, моё сокровище! (Уходит).

Некоторое время Певчина стоит, склонив голову и облокотившись двумя руками о стол. Из зимнего сада доносится странный звук, словно птица бьётся о стекло.

3

Очнувшись, Певчина звонит в колокольчик.

Прибегает Люба.

Люба. Да, Татьяна Евгеньевна! Вам худо? Совсем с лица спали…

Певчина. Да… Нет… Ничего… Гроб готов?

Люба (хлопает глазами). Не поняла?..

Певчина(выпрямляется). А что непонятного! Я спросила, кофе готов?

Люба. Вы казали «гроб»…

Певчина. Гроб? Боже! Кофе, конечно!

Люба. Тольки воду поставила на огонь. В магазин бегала… не примает платёжка. Сломалася.

Певчина. Не человек, а экскаватор. За десять минут нагрузил так, что ноги не держат… Сваришь кофе и в магазин… не забыла?

Люба. Так я ж и говорю, автомат не фурычит. Надо куда-небудь ишо сбегать, Татьяна Евгеньевна!

Певчина. На Лесной улице есть, в Сбербанке, знаешь?

Люба. Ага! Кофий сварю по быстрому и сбегаю.

Певчина. А где Валерик?

Люба. Он вам треба?

Певчина (неопределённо). Нет… пока нет.

Стук в дверь. Заглядывает Валерик.

Валерик. Это я. Вот, ключи от машины. Не буду проходить. А то опять…

Певчина. Брось под зеркало.

Валерик. Татьяна Евгеньевна, я там, за домом, расчистил…

Певчина. Что расчистил?..

Валерик. Ну… для ямы.

Певчина. Что ты придумал?! Я же сказала…

Валерик. Да мне час работы…

Певчина. Нет-нет, погоди! Не уходи! Люба, не затягивай, мне нужен телефон!

Люба. А кофий?

Певчина. Потом, потом!

Люба. Бегу, Татьяна Евгеньевна!.. Тольки переоблачуся… Валерик, зараза, пропускай! Гля, встал в дверях, шо тебе памятник! (Выталкивает его двумя руками, Валерик шутливо сопротивляется).

В это время из-за ширмы раздаётся кашель. Все замирают. Вскоре показывается рука, ширма падает и на неё сваливается с кушетки растрёпанный «покойник».

Люба, увидев его, визжит пронзительно. «Покойник» тяжело встаёт, его качает из стороны в сторону.

Валерик. Во даёт!

Люба. Гля, ожил!..

Валерик. Натрескался, значит, до потери пульса.

Покойник. Здрасьте! Покойника заказывали?

Певчина (присмотревшись, узнаёт). Юрик?! Жаров!

Жаров. Кто? А! Я…

Певчина (подходит к Жарову и с размаху бьёт его по лицу). Урод!

Жаров падает на кушетку и лежит неподвижно.

Люба. Ой! Обратно помер.

Валерик. Ничо, теперь оклемается.

Певчина. Валерик, оттащи его в оранжерею. С глаз долой!

Валерик уносит Жарова в зимний сад.

Люба поднимает ширму, ставит кушетку на место.

Люба. Ну вот, Татьяна Евгеньевна! Жив он, жив! А вы убивалися!

Певчина(в прострации). Лучше б он умер…

Люба. Шо вы такое говорите!.. Так мне в магазин бежать, ай нет?

Певчина. В магазин? Зачем?

Люба. Так денех на телефон…

Певчина. А… Теперь не надо.

Люба. Ну вот и обошлося, а вы за тюрьму боялися.

Певчина. Да… да… обошлось. Люба, шторы… нет, я сама. (Подходит к окнам, раздёргивает шторы).

В гостиную врывается яркий дневной свет.

А ты сними черноту с зеркала. Видеть не могу! Живу, как на кладбище!

Люба. Ой! А не рано? Душа покойного по дому блукать станя…

Певчина. Я не верю в это, Люба.